Изменить размер шрифта - +
Ни кастрюли, ни грязные турецкие хламиды Рожера не интересовали. Он человек женатый, но безземельный, и ему нужны только деньги или драгоценные камни, а они под ногами не валяются. Запертые сундуки, стоявшие в дальних углах палаток, были уже взломаны, но оказалось, что воины этой армии были намного беднее своих товарищей, разбитых под Дорилеем: те двадцать лет грабили Малую Азию. Рожер вспомнил совет, который год назад дал ему кузен: неверные носят деньги в поясах на талии. Он вернулся туда, где лежали трупы последних защитников лагеря, и принялся разыскивать останки богато одетого человека с разрубленным бедром, у которого он забрал коня, но не мог вспомнить, в каком месте это произошло. Юноша пытался восстановить в памяти картину схватки: турок истекает кровью, а он хватает коня за поводья… Он продолжал идти по истоптанной земле, и вдруг конь тихо заржал — он почуял своего мертвого хозяина. Рожер поспешно перевернул окоченевший труп и нащупал на нем кушак. Ему повезло: тело было настолько изранено и залито кровью, что никто не обратил внимания на дорогие одежды и не попытался обыскать мертвого. В кушаке лежал длинный, узкий кожаный кошелек, украшенный алой вышивкой. Он состоял из двух отделений: в первом хранилось ожерелье из крупных жемчужин, а во втором — большая горсть серебряных монет и пять золотых. Рожер переложил и то другое к себе в кошелек и решил, что завоевал неплохие трофеи. Возбуждение постепенно оставило его, и юноша начал ощущать боль в ногах и терзавший тело лютый голод.

Кое-кто из пехотинцев уже развел костры и варил в котелках неверных большие куски конины и верблюжатины. Запасы трофейной еды охраняли два вооруженных сержанта, ожидавшие, пока из города пришлют подводы. Значит, он наверстает свое, когда вернется…

Товарищ помог Рожеру снять доспехи. Как чудесно было скинуть с себя невыносимое бремя последних недель! Вскоре он сидел у костра, обгладывая здоровенный мосол.

Вечером христианское воинство по двое-трое поплелось в город, ведя в поводу захваченных животных, груженных добычей. Это была самая необыкновенная победа за всю историю войн: ослабевшие от голода, изнуренные болезнями, фактически пешие, возглавляемые горсткой всадников на измученных лошадях, они бросились на неизмеримо превосходившего их врага, опрокинули его двумя атаками, захватили лагерь и заставили отступить в родные пределы, в Центральную Азию. Все соглашались, что тут не обошлось без чуда, и дружно славили несравненные достоинства Священного Копья.

Неверные все еще занимали цитадель, но надежды на избавление у них больше не было; спустя какое-то время им неминуемо придется сдаться. Кроме них, на многие мили вокруг врагов не осталось. Христиане могли передохнуть и отпраздновать победу. Настроение омрачалось лишь продолжением распри между прованцами и итальянцами. Они заняли разные участки стен, люди графа Боэмунда заперли двери своих башен и грозили напасть на позиции приготовившихся к обороне прованцев. Однако все слишком радовались, слишком устали и слишком наелись, чтобы этим вечером помышлять о новом побоище. Рожер нашел Фому из Устрема, отдал ему за участие в поимке коня три золотых и нанял ходить за лошадью, посулив платить серебряную монету в неделю. Как всегда после победы, никакого порядка в войске не оставалось, и Фома ответил, что может покинуть отряд арбалетчиков, не спрашивая ни у кого согласия.

Рожер пошел ночевать во дворик Кладбищенского замка. В последний раз, подумал он, заворачиваясь в старое, вонючее одеяло. Будущее рисовалось ему в розовом свете. Завтра он сходит в баню и постирает белье, а затем подыщет в городе удобный дом и напишет Анне, что та наконец может возвращаться. Он был сыт, богат и на время избавлен от опасности; а самое главное — он опять на коне, он снова стал ровней товарищам, за исключением графов и знатных сеньоров!

На следующий день он зашел за Фомой, и они отправились осматривать город, подыскивая подходящий дом. В нижней части располагались бедные кварталы, которые после взятия Мостовых ворот разграбили первыми.

Быстрый переход