Когда он прочел письмо, то сперва ничего не понял. Викентий Дмитриевич перечел его вновь и поразился, а потом разгневался самым невероятным образом! Такого еще не бывало с ним никогда!

— Мальчишка! Сопляк! — кричал он. — Да как он посмел!

На крики прибежала жена.

— Что? Что произошло? — Она держалась за сердце, которое норовило выпрыгнуть у нее из груди.

— На вот, полюбуйся! Поэт! Писака! Негодяй!

Прасковья Антоновна развернула письмо и прочла следующее:

«Многоуважаемый господин Сонцов. Вынужден обратиться к вам письмом, так как не имею возможности приехать самолично. Мои родители сегодня объявили мне о своем решительном несогласии с выбором моего сердца. Они сочли его в высшей степени неразумным, и я согласен с их волею. Отказать им я не могу — это было бы совершенным моим неуважением к ним, и вы, я надеюсь, оцените мое сыновнее послушание, ведь вы всегда относились с одобрением к этому моему свойству. Я отказываюсь от руки вашей племянницы Александры Егоровны Старицкой и прошу передать ей мои сожаления и пожелания всего наилучшего. Также сообщаю, что я днями уезжаю в поместье, согласно воле моего батюшки.

С совершенным почтением к вам

— И что?.. — пробормотала Прасковья Антоновна. — И что? И это все? Все?

— Он мог хотя бы приехать! Нет, каков негодяй… — Викентий Дмитриевич тяжело опустился в кресло.

— А что же я Сашеньке скажу? И как? Она ведь так влюблена…

— Что скажешь? Да покажи ей это письмо!

— Как? Я не могу… Она же с ума сойдет! — заплакала Прасковья Антоновна.

— Нет, покажи, — возразил ей муж. — И я решительно на этом настаиваю. Она должна знать, что это был за человек и какого он о ней мнения, раз сообщил о разрыве таким вот подлым способом. И нечего жалеть о нем! И вперед не обманываться! И не влюбляться так безрассудно! Ишь, чего выдумали, «с ума сойдет»! Что это еще за глупости такие?

Жена его не могла унять слез.

— Ну, будет, будет… Пашенька, — ласково наклонился к ней Викентий Дмитриевич.

— Ну почему? Почему?… — подняла она к нему свое заплаканное лицо. — Ведь ты же не таков! А он?.. Как он мог?.. Бедная Сашенька… И даже этот барон не такой мерзавец! — вдруг воскликнула Прасковья Антоновна.

— Ну что тебе сказать? Тут не угадаешь. — Сонцов обнял жену. — А сказать обо всем Саше надобно. И теперь же! И не тянуть — дать ей это письмецо прочесть… Пошли за ней кого-нибудь, пусть придет сюда… Хорошо еще, — прибавил он, — что мы хоть о помолвке не объявили!

Через несколько минут Саша вошла в кабинет дяди.

— Сашенька, — пробормотала заплаканная Прасковья Антоновна. — Сашенька…

— Что? Что случилось? — побледнела девушка. — Бога ради…

— Ничего, ничего страшного, — успокоительно произнес Викентий Дмитриевич. — Ничего непоправимого… Просто неприятность, хотя и довольно большая. Прочти вот это письмо. — И он, не медля, протянул Саше бумагу.

Она взяла письмо Багряницкого в руки и начала читать. Через несколько минут она посмотрела на дядю.

— Я могу взять его с собой? — спокойно спросила она.

— Да, конечно, дитя мое — ответил ей Сонцов.