Изменить размер шрифта - +

    – Теперь Петьку в щи отпра-авят… – заревел Ваня, закончив рассказ.

    – Ну-ну, перестань, – погладил его по голове старик и протянул кружевной надушенный платок. – Такой большой мальшик.

    Ага, большой. Только-только четыре годочка и минуло.

    Паренек смачно высморкался и вернул носовик худосочному. Тот брезгливо принял кусок материи двумя пальцами, унизанными золотыми перстнями с большими камнями, подержал на весу да и выбросил в близлежащий сугроб.

    Вот чудак. Надобно будет подобрать. Потом.

    – Сначит, каваришь, отцу решил помочь? – с легким иноземным акцентом молвил новый знакомый.

    Ваня кивнул и снова шмыгнул носом.

    – Хм, хм! Надобно будет расскасать Белинде!

    Старик взял мальчика за плечи и, притянув вплотную к себе, впился взглядом ему в глаза. Лицо с впалыми щеками густо напудрено, и все равно можно было разглядеть на нем старые шрамы, словно от ожогов.

    Из его рта дурно пахло, и Ванюшка попытался отстраниться.

    Не вышло. Ферт вцепился в него намертво. Да еще и мурлыкал себе под нос странную песенку:

    Marlbrough s'en va-t-en guerre,

    Mironton, mironton, mirontaine…

    Длился осмотр пару минут, показавшихся бесконечными.

    – Прошивет грешно и умрет смешно… – пробормотал себе под нос худосочный и наконец отпустил добычу.

    Развернулся и медленно пошел к расписному рыдвану, стоявшему неподалеку от церкви. С облучка мигом соскочил ражий молодец и услужливо распахнул перед стариком дверцу. Тот немного замешкался, что-то сказал своему служителю, вяло махнув рукой в сторону стоявшего столбом Вани. Кучер внимательно посмотрел на мальчика, кивнул и ответил худосочному на чужеземном наречии.

    Мужчина в смешном парике уселся в рыдван.

    Взмах кнута…

    И только ледяные брызги прыснули из-под полозьев.

    Погодив чуток, Ванятка подобрал выброшенный чудным стариком платок. Надобно будет маменьке подарить. Авось и минется.

    Не минулось.

    Досталось тощему Ванюшкину заду по первое число. И за озорство, и за глупость (ишь, чего удумал, щенок, красного петуха отцу подпустить!). Да и за кружевную тряпицу (не болтай с кем ни попадя!).

    В общем, сек тятенька, пока розга в руке не сломалась. Вторую брать не стал. Поглядел на баловника, вздохнул тяжко и истово перекрестился на икону Богоматери Казанской.

    – Оборони и наставь, Заступница…

    – Трапезничать идите, мужички! – позвала опасливо матушка.

    Отец Семен приобнял всхлипывающего сына за плечи, прижал к себе. Уже было поуспокоившийся Ванятка от тятенькиной ласки разнежился и снова залился белугой.

    – Ну будет, будет ужо… – шмыгнул носом иерей, поднимая мальчика на руки.

    Прошел к столу, уселся на лавку, не спуская ребенка с колен. Знал, что сидеть сынку на жестком дереве сейчас несподручно.

    – Болит? – спросил участливо.

    – О-ой, бо-олит… – загнусавил Ваня.

    – А ты не балуй впредь. Не станешь?

    – Не-эт!

    – Bene.

Быстрый переход