— А вы живете один? — После столь красочного описания Клариссе уже не терпелось взглянуть на Примбахо собственными глазами.

— О да, совсем один… — господин Эгре помолчал и уточнил: — Сейчас один. Думаю, нам с тобой как раз хватит времени узнать друг друга получше; а потом я познакомлю тебя со своими дочерьми. Они сейчас в отъезде.

— Как вы думаете, мы с ними поладим? — Задавая этот вопрос, Кларисса невольно вспомнила противного рыжего Юджина.

— Уверен в этом! — слегка улыбнулся господин Эгре. — Прямо-таки никаких сомнений.

Железная дорога соединяла Уфотаффо с Саргассовой Гаванью — самым крупным городом на южном побережье Титании. Отсюда девочке и ее спутнику предстояло добираться дилижансом по приморским дорогам. На вокзале царило оживление: только что прибыл воинский эшелон, и повсюду было полно солдат — они выгружались из теплушек, строились в колонны и уходили куда-то, тяжело печатая шаг.

— Смотри, — обратил внимание Клариссы спутник. — Памятник братьям Тролле работы знаменитого Гарпицы. Они выступали прямо здесь, на этой площади. Медь и зеленоватый гранит; красивое сочетание, правда?

Девочка с интересом подняла голову. Герои революции были похожи; только лицо одного украшала короткая борода, а другой носил бакенбарды. Оба плотные, широкоплечие, братья стояли спиной к спине, словно готовясь отразить нападение. Один держал здоровенный пистолет — стволом вверх, касаясь дулом треуголки; второй положил руку на эфес палаша, а другую выбросил вперед, то ли призывая к чему-то, то ли грозя неведомому врагу. Эта скульптура не походила на виденные Клариссой ранее. Никакой помпезности и напыщенности не было и в помине. Памятник, казалось, дышал суровой экспрессией; простота крупных форм и нарочитая грубость отделки являли воистину ошеломительный эффект, вдобавок подчеркнутый шероховатым кубом постамента.

Переночевав в гостинице, господин Эгре с девочкой отправились на почтовую станцию — и спустя короткое время уже были на пути в Примбахо. В отличие от столицы, холода не спешили предъявить свои права на эти места — в основном из-за теплого течения, омывающего южное побережье. Дыхание осени чувствовалось, но это была совсем другая осень — мягкая, бархатная. Когда последние городские постройки остались позади и лошади вывезли дилижанс на тракт, кучер остановил их и завозился снаружи, чем-то хлопая и шурша. Кларисса недоуменно взглянула на своего спутника.

— Он ставит паруса, — объяснил Эгре. — Небольшие кожаные полотнища; тем не менее мы заметно прибавим в скорости. Весной и осенью здесь дуют довольно сильные ветра, и такие приспособления применяются издавна. Даже поговорка есть: «В Саргассовой Гавани телеги, и те под парусом».

Девочка пожалела, что нельзя вылезти и увидеть это со стороны. Дилижанс между тем и впрямь побежал веселее. Пассажиров ощутимо потряхивало; но это, пожалуй, было единственное неудобство путешествия. Мимо тянулись пригороды: бесконечные фруктовые сады, загородные домики и усадьбы, платановые и кипарисовые рощи. Дважды приходилось пересекать неширокие речки — в первый раз по высокому мосту, сложенному из темного, почти черного кирпича, второй раз на пароме, мимо живописных песчаных отмелей, поросших камышом.

— Как красиво! — тихонько ахнула Кларисса, любуясь открывшимся пейзажем. Она даже хотела выйти на палубу парома, но спутник удержал ее.

— Ты еще не совсем окрепла, малышка; а впереди будет много красивых мест! — улыбнулся Франто Эгре.

Ближе к вечеру остановились в поселке; пассажиры, разминая на ходу затекшие ноги, гурьбой потянулись в трактир.