И все-таки Алкали, мыльный голем, любила Маркизу, подумала Сентябрь. А Маркизы больше нет. Я видела, как она уснула мертвым сном; я видела, как Пантер Суровых Штормов унес ее. Возможно, и ванн для отмывания мужества больше нет. А может, и Алкали больше нет. Может, Пандемониум теперь стоит на одном месте. Кто знает, что случилось с Волшебной Страной, пока я учила алгебру и проводила воскресенья у огня?

Сентябрь оглянулась на розовых птичек, к которым чувствовала симпатию, поскольку только они составляли ей компанию, – но птички все разлетелись по своим гнездам. Она прислушалась, не слышно ли сов, но ни одна сова не скрашивала уханьем безмолвный вечер. Молочный лунный свет лился сквозь стеклянные дубы, стеклянные ясени и стеклянные сосны.

– Наверно, придется здесь заночевать, – вздохнула Сентябрь. Она уже начинала дрожать от холода, а весеннее деньрожденное платье не подходило для ночевки на холодной земле. Но она стала старше с тех пор, как впервые выбралась на берег Волшебной Страны, и потому теперь безропотно принялась обустраиваться. Для ночлега она выбрала приятный пятачок ровной травы, с трех сторон окруженный хрупкой оградой из стеклянных берез. Сентябрь набрала стеклянного хвороста и сложила шалашиком, перед этим очистив землю от пахнущей лимоном травы. Под травой показалась черно-синяя земля, и девочка почувствовала ее свежий влажный запах. Она ободрала с веток стеклянную кору и обложила шалашик этими завитками – получилась стеклянная пирамидка. Сентябрь воткнула в нее там и сям пучки сухой травы для растопки и, критически осмотрев свою работу, решила, что сойдет – вот только спичек не хватает. Она читала, что ковбои и другие лихие парни высекали огонь с помощью двух камней, но сомневалась, что обладает всеми необходимыми познаниями на этот счет. Тем не менее она подыскала два хороших гладких темных камня, не стеклянных, а по-честному каменных, и что было силы брякнула их друг о друга. По лесу разнесся ужасный звук, похожий на хруст костей. Сентябрь попробовала еще раз, но опять ничего не вышло, кроме треска, от которого гудели ладони. На третий раз она промахнулась и угодила по пальцу. Она сунула его в рот, чтобы унять боль, и задумалась о том, что проблема добывания огня сопровождала человечество на протяжении всей его истории. Эта мысль не слишком утешала: здесь-то не обычный мир людей – так почему бы ей не найти куст, на котором растут славные курительные трубки или цветы в виде спичечных коробков, а еще лучше какую-нибудь чародейку, которая взмахнет рукой – и в костре затрещит огонь, а над костром появится котелок с жарки́м…

Все еще баюкая свой палец, Сентябрь вгляделась в легкую дымку. Между деревьями, озаряя ночь то красным, то оранжевым, светил огонек.

Да, огонек, причем не так уж далеко!

– Эй, есть там кто-нибудь? – закричала Сентябрь. В стеклянном лесу голос ее казался очень тонким.

– Может, кто и есть, – раздалось после долгого молчания.

– Я гляжу, у вас там что-то рыжее и пламенное? Не будете ли вы так добры, не поделитесь ли со мной огоньком, чтобы я могла согреться и приготовить ужин – если, конечно, найду здесь что-нибудь съедобное.

– Так ты охотница, что ли? – спросил голос, полный страха и надежды, нужды и ненависти. Никогда еще Сентябрь не слыхала такого голоса.

– Нет, нет! – поспешила ответить она. – Правда, я однажды убила рыбу. Так что в лучшем случае я рыбачка, хотя вы же не станете называть пекарем того, кто всего один раз испек хлеб! Я просто подумала, что, может быть, приготовлю пюре из какой-нибудь стеклянной картошки или из стеклянных бобов, если мне повезет их найти.