Тот как раз возился в мастерской, что была пристроена к дому, и узнал Конрауда, едва его завидев. Несмотря на почтенный возраст, он хорошо сохранился физически и обладал ясной памятью, из которой не стерлись те моменты, когда он, навещая своих прежних коллег в полицейском управлении, пересекался с Конраудом. Паульми – так звали старика – пригласил гостя в дом и предложил ему кофе.

– Честно говоря, я тебя давненько поджидал, – заметил он, проводя Конрауда в кухню. – Даже удивительно, что ты не стал расследовать это дело гораздо раньше.

– Вообще-то, я ничего не расследую, – ответил Конрауд, примостившись у стола, накрытого клеенкой яркой расцветки. – Да и что там теперь расследовать, верно? Вы ведь сделали все, что могли.

– Да нет, – произнес Паульми. – Сути мы так и не выяснили. Неудовлетворенность от того, что такое дело остается открытым, никуда не уходит. Я вот как раз на днях снова размышлял о том происшествии, так что, как видишь, есть вещи, которые тебя не отпускают. Да тебе это и без меня известно – еще и получше, чем кому бы то ни было.

Паульми наполнил чашку Конрауда черным, как смоль, кофе.

– Это ты занимался расследованием того дела о трупе, что спрятали в леднике Лангйёкютль? – поинтересовался он.

Конрауд кивнул.

– Вот ты, наверно, обрадовался, когда его наконец нашли. Лет тридцать прошло, так?

– Да уж, мы тогда и правда выдохнули, – признался Конрауд. – Ведь на тот ледник ничто не указывало. Ни единой улики.

Он надеялся, что его слова не прозвучали как оправдание, – стыдиться ему было совершенно нечего. Тот случай оказался самым сложным за всю его карьеру.

– Так не по тому ли поводу ты ко мне заехал? По поводу нераскрытых дел, я имею в виду.

– Даже и не знаю, – проговорил Конрауд. – Я тут перебирал старые отчеты и решил узнать, не беседовали ли вы с неким Энгильбертом. Ничего такого я не обнаружил, но подумал, что, может, эти подробности в материалы дела просто не попали. Он выдавал себя за экстрасенса, или ясновидящего, ну или как это называется? Не помните такого?

– Помнить-то помню, но не поводу того расследования. Это ведь его труп обнаружили в Сюндахёбне? Только тогда кто-то и вспомнил, что во время войны он водил дружбу с твоим отцом. Они вместе занимались какими-то темными делишками, верно?

Кивнув, Конрауд рассказал, что недавно беседовал с дочерью Энгильберта и выяснил, что его нашли мертвым всего несколько месяцев спустя после того, как зарезали отца Конрауда.

– Они наживались на вере людей в потусторонний мир.

– В потусторонний мир? – с сомнением переспросил Паульми. – По-моему, в таком направлении расследование никогда не велось.

– Я подозревал, что перед смертью отец принялся за старое. А у дочери Энгильберта появилась информация, что они, вероятно, снова стали работать вместе.

– У нас, однако, на этот счет ничего не имелось, – сообщил Паульми.

– А такая версия вообще рассматривалась?

– Нам было ничего не известно о связи Энгильберта с твоим отцом, если не считать их альянса в годы войны, – ответил Паульми. – Тот тип упал в море – может, случайно, а может, и намеренно. По крайней мере к твоему отцу тот случай не имеет, на мой взгляд, никакого отношения – если тебя именно это волнует.

– Даже и не знаю, что меня волнует. Я просто подумал, что имело бы смысл получше с этим делом разобраться. Если они и правда снова взялись вместе прокручивать свои прежние махинации, возможно, появится некая новая линия расследования.