— В этом я не сомневаюсь, — непринужденно сказал лорд Харткорт, — но, боюсь, вам все-таки придется сделать это; в противном случае, как я уже говорил, я вынужден буду послать за полицией и предъявить вам обвинение в воровстве.

— Но я же ничего у вас не украла, — запротестовала Гардения.

— Откуда мне это знать? — спросил лорд Харткорт. — Я не намерен лично вас обыскивать, к тому же вы проникли в мои апартаменты обманным путем. Вы сказали дворецкому, что у нас с вами назначено свидание.

— Да, я знаю, мне пришлось солгать, — запинаясь, с несчастным видом ответила Гардения. — Но я должна была попасть сюда.

— Зачем? — вопрос лорда Харткорта прозвучал, как выстрел.

— Этого я не могу сказать, — ответила Гардения. — Видите ли, как я уже вам говорила, это может сильно повредить одному человеку.

— Боюсь, это прежде всего сильно повредит вам, — сказал лорд Харткорт. — Ну что ж, раз вы не хотите отвечать, я пошлю дворецкого за полицейским. По-моему, у посольства всегда кто-нибудь дежурит.

— Нет, нет, прошу вас! — взмолилась Гардения. — Это же вызовет грандиозный скандал, и что скажет тетя Лили?

— Я думаю, она найдет, что сказать, — отозвался лорд Харткорт, — хотя она не скажет и половины того, что скажу вам я. Что вы делали в моей квартире? Кто вас послал? Что именно вы искали? Кто вам платит?

Он обрушил на нее эти вопросы с такой яростью, что Гардения невольно отшатнулась от него и дрожащими пальцами вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

— Никто мне не платит! — протестующе воскликнула она. — Разумеется, нет.

— И вы рассчитываете, что я в это поверю? — спросил лорд Харткорт. — Шпионам всегда платят, и платят хорошо, насколько мне известно.

В его голосе прозвучало такое презрение, что Гардения почувствовала себя так, будто он ударил ее.

— Но я же не шпионка, — сказала она. — Клянусь, я не шпионка.

— Тогда зачем же вы пришли сюда? — поинтересовался он.

Она открыла было рот, чтобы ответить ему, но вдруг ей внезапно стало предельно ясно, что же произошло на самом деле. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав руки к груди.

— Я не знала… я не понимала, — пробормотала она. — Бог мой, что же мне теперь делать? Я, должно быть, лишилась рассудка, когда согласилась выслушать его.

— Выслушать кого? Барона? — спросил лорд Харткорт.

— Да, но я не осознавала, чего именно он хочет от меня. То, что он рассказывал, показалось мне странным, но он уверил меня, что моя тетя очень беспокоится и переживает. Он говорил, что, если я хоть чуть-чуть привязана к ней, и что это такая пустячная просьба… — голос ее прервался. Она готова была разрыдаться.

— Может быть, вы присядете и расскажете мне все по порядку, — предложил лорд Харткорт совсем другим тоном.

Двигаясь, как во сне, Гардения послушно направилась к дивану, стоящему возле камина. Она села, сняла с головы шляпку, и лучи заходящего солнца, проникавшие в комнату через окно, зажгли огоньки пламени в ее золотых локонах. Она нервно сжала руки и, побледнев, испуганно взглянула на лорда Харткорта.

— Я поверила ему, когда он рассказывал мне об этом юноше, гардемарине, а теперь я уже сомневаюсь, что он вообще существует. Скорее всего, барон его просто выдумал. Как могла я быть такой глупой, такой доверчивой?

На этот раз слезы помешали ей продолжать.