Бывший мой лучший друг, которого мне так никто и не смог заменить. Мой сердечный друг. Я знал его целую вечность: родня его отца и родственники моей матери были из одной итальянской деревни Монтальдичо, в Пьемонте. До того как мои родители получили служебное жилье в Сент-Экзе, мы с ним жили по соседству в Антибе, на дороге Сюкетт. Из окон наших домов, стоявших бок о бок, открывался широкий вид на часть акватории Средиземного моря. На лужайках перед нашими домами, разделенных лишь низенькой стенкой сухой кладки, мы с Максимом гоняли в футбол, а наши родители устраивали барбекю.

В лицее Максим, в отличие от меня, учился плохо. Нет, его нельзя было назвать законченным бездарем: это был немного инфантильный мальчуган, который больше увлекался спортом и блокбастерами, чем тонкостями «Воспитания чувств» и «Манон Леско». Летом он подрабатывал уборщиком пляжа у батарей Грайон, на мысе Антиб. Помнится выглядел он потрясающе: литой торс, длинные, как у заправского серфингиста, волосы, плавки «Рип Керл», кеды «Ванс» без шнурков. Это был простодушный, немного томный блондин – живое воплощение юноши из будущих фильмов Гаса Ван Сента.

Максим был единственным сыном Франсиса Бьянкардини, знаменитого на всю округу подрядчика, создавшего целую империю, хоть и местного значения, в те времена, когда правила распределения частноправовых сделок были более гибкими, чем сегодня. Мы с ним были хорошо знакомы, и я знал Франсиса как человека непростого, скрытного и неоднозначного. Но в глазах других людей он выглядел толстобрюхим мужланом, с ручищами каменщика и грубыми, неотесанными манерами, частенько бросавшимся словами, которых он понабрался в кабаках и которые можно было скорее услышать от каких-нибудь правых экстремистов. А заводился он, что называется, с пол-оборота. В его прицеле неизменно маячили все, кто, по его разумению, был повинен в упадке страны: «арабьё, социалисты, шлюхи и гомики». Это был властный светловолосый самец, эдакий здоровяк обыватель, который так и не понял, что его мир давно канул в вечность.

Находясь под подавляющим влиянием отца, которого стыдился и которым вместе с тем восхищался, Максим упорно искал свое место в жизни. И только после трагедии ему наконец удалось освободиться от своих оков. Превращение заняло двадцать лет, и происходило оно в несколько этапов. Поначалу он был нерадивым учеником, со временем взялся за ум и защитил диплом инженера-строителя. Потом он возглавил отцовское строительное предприятие и, приложив все старания, превратил его в ведущую местную экологическую строительную компанию. В дальнейшем он стоял у истоков создания Платформы-77, крупнейшего инкубатора новых идей и проектов на юге Франции. Помимо всего прочего, Максиму наконец пришлось смириться с тем, что он гомосексуал. И летом 2013 года, через несколько недель после того, как был принят закон об однополых браках, он заключил в мэрии Антиба союз со своим компаньоном Оливье Монсом – еще одним бывшим выпускником Сент-Экза, возглавлявшим муниципальную мультимедийную библиотеку.

Всю эту информацию я почерпнул на сайтах «Нис-Матен» и «Челленджес», а также из статьи в «Магазин дю Монд», посвященной «поколению Макрона». Оставаясь и по сей день простым муниципальным советником, Максим вступил в партию «Вперед!» сразу же после ее создания – то была партия будущего президента Республики – и одним из первых поддержал Макрона во время его избирательной кампании.