Компьютер представлял интерес не тем, что в нем было, а тем, чего в нем не было. В нем не было семейных фотографий, видео, снятых во время отдыха, не было переписки с подругами и друзьями.
– Перебери-ка эту канцелярию, – попросил Карадек, входя в комнату с картонной коробкой. Как оказалось, в ней лежали файлы со счетами, жировками, чеками, банковскими отчетами.
Он поставил коробку на стол и протянул мне пластиковую папку.
– Вот что еще я нашел. А в компьютере что? Ничего?
Я кивнул и заглянул в папку. Там лежала фотография. Традиционная, снимок класса. Такие снимают с детского сада и до конца школы. На фотографии два десятка нарядных девочек в школьном дворе. В центре учительница, женщина лет сорока. Одна из девочек в центре держит грифельную доску, на которой мелом написано:
Лицей Сен-Сесиль
Выпускной класс S
2008–2009
В заднем ряду я мгновенно узнал «мою» Анну. Сама сдержанность и скромность. Голова слегка наклонена, глаза чуть опущены. Легкая улыбка. Белая кофточка, застегнутая до подбородка, синий джемпер. Все то же желание быть незаметной, спрятать свой пол, заставить забыть о влекущей красоте.
Быть незаметной. Не вызывать желания.
– Знаешь, что это за лицей Сен-Сесиль? – спросил Марк, доставая пачку сигарет.
Я быстренько заглянул в телефон. Лицей, расположенный на улице Гренель, был католическим учебным заведением для очень респектабельных семей. Частный, дорогой, только для девушек.
– Ты знал, что Анна училась в этом лицее? Как-то не вяжется с маленькой бедняжкой из Сен-Назера, тебе не кажется? – прибавил Карадек, закуривая сигарету.
Мы занялись картонной коробкой – и кое-что выяснили.
Анна поселилась в Монруже два года назад. Она купила эту квартиру в 2014 году, когда училась на третьем, то есть последнем курсе. Квартира стоила тогда 190 тысяч евро; Анна внесла 50 тысяч с рассрочкой на двадцать лет. Классическая схема для приобретения жилья.
С 2012-го по 2013-й она снимала студию в доме на улице Сен-Гийом.
До этого в 2011-м платила за комнату для прислуги на улице Обсерватуар некоему Филиппу Лельевру.
На этом сведения кончались. Где она жила в то время, когда кончала лицей и начинала учиться на медицинском? У отца? В интернате? В общежитии? Или тоже снимала комнату для прислуги, но платила без всяких счетов?
3
Карадек, глубоко вздохнув, загасил окурок в блюдце. Потом в задумчивости подошел к кофемашине, раскрашенной в веселые цвета, вставил капсулу. Пока напиток готовился, он продолжал изучать оставшиеся документы. Его внимание привлекла потрепанная бумажка с ксерокопией карты социального страхования. Он сложил листок вчетверо и сунул себе в карман. Внимательно, но, впрочем, безрезультатно обследовал плиту, заглянул в духовку, пощупал вытяжку, осмотрел паркет, заглянул в шкафчики. Затем, не дав себе труда поинтересоваться, что мне нравится, приготовил для нас обоих по чашечке крепкого кофе. Отпивая по глотку, Марк смотрел куда-то вдаль затуманенным взглядом. Что-то не давало ему покоя, но он не знал пока, что именно. На минуту Карадек замер, и тут его озарило.
– Посмотри на торшер.
Я оглянулся на лампу, задвинутую в дальний угол гостиной.
– А что не так?
– Зачем тянуть провод в другой конец комнаты, если рядом у плинтуса есть розетка?
Черт…
Я подошел к торшеру, присел на корточки и потянул за пластиковый корпус розетки. Она свободно отошла от стены и оказалась у меня в руках. Догадка Карадека оказалась верной: никакие провода к ней не подсоединялись. Я растянулся на полу, поддел освободившийся конец плинтуса, повертел и наконец оторвал. Под деревяшкой, в пространстве между полом и стеной, было что-то запрятано. Оказалось – сумка.
4
Это был старый рюкзак с фирменным логотипом «Конверс» в виде круглой резиновой бляшки. |