Вот это да… Удивительно. По сравнению с остальными она выглядела… блеклой. На женщине было бесформенное шелковое кимоно серого цвета, похожее одновременно и на вечернее платье, и на домашний халат, вокруг головы у нее был повязан шелковый платок, но даже издалека я видела, что кожа у нее бледная, почти восковая. Эта ее бледность резко выделялась на фоне остальных людей в их компании, которые выглядели прямо-таки неприлично здоровыми. Я поняла, что слишком пристально смотрела на нее, и опустила глаза.

— После болезни, — пояснил Бен. — Рак груди. Слышал, все было очень серьезно.

— Сколько ей?

— Лет тридцать, не больше.

Бен осушил бокал и оглянулся в поисках официанта, а я снова уставилась на супругу Буллмера. Ни за что бы не узнала ее по той фотографии из Интернета. Может, все дело в посеревшей коже или бесформенном наряде, однако выглядела Анне теперь намного старше, а без прелестной копны золотистых волос и вовсе стала не похожа на саму себя.

Зачем она здесь, почему не осталась отдыхать дома? Хотя почему бы и нет? Может, ей недолго осталось. Может, она хочет как можно лучше прожить остаток жизни. А может быть, пришла мне в голову еще одна идея, может быть, она никак не дождется, когда та женщина в сером платье перестанет смотреть на нее с жалостью и оставит ее в покое.

Я снова отвела взгляд и попыталась найти другой объект для домыслов. В компании остался только один неизвестный мне человек — высокий мужчина постарше с аккуратной седеющей бородой и огромным животом, который мог вырасти только в результате большого количества сытных обедов.

— Кто этот двойник Дональда Сазерленда? — спросила я у Бена, и он повернулся посмотреть.

— Кто? А, это Оуэн Уайт. Британский инвестор. Вроде Ричарда Брэнсона, только немного помельче.

— Господи, Бен, откуда ты все это знаешь? У тебя что, в голове энциклопедия высшего общества?

— Да нет. — Бен глянул на меня с недоверием. — Запросил в пресс-службе список гостей и погуглил их. Элементарно.

Вот черт. Любой хороший репортер поступил бы точно так же, а я и не подумала. С другой стороны, вряд ли последние несколько дней Бен страдал от недостатка сна и посттравматического стресса.

— Как насчет…

Слова Бена заглушил «дзынь-дзынь-дзынь» металла о фужер с шампанским, и на середину зала вышел лорд Буллмер. Камилла Лидман отложила бокал и чайную ложку и хотела было подойти и представить Буллмера, но он махнул рукой, и Камилла со скромной улыбкой удалилась.

В комнате воцарилась уважительная тишина, полная предвкушения, и лорд Буллмер заговорил.

— Благодарю всех, кто присоединился к нам на первом плавании «Авроры», — начал он. В его дружелюбном тоне не слышалось никаких намеков на классовую принадлежность — к такому обычно и стремятся в частных школах, — а от голубых глаз невозможно было отвести взгляд. — Меня зовут Ричард Буллмер. Моя супруга Анне и я рады приветствовать вас на борту. Мы старались сделать этот корабль вторым домом для наших пассажиров.

— Вторым домом? — прошептал Бен. — У Буллмера-то, конечно, дом с видом на море и бесплатным мини-баром. Не то что у меня, черт возьми.

— Мы считаем, что ради путешествия не стоит идти на компромиссы, — продолжил Буллмер. — На «Авроре» все будет по вашему желанию, а если вам что-то не понравится, и я, и мои работники готовы вас выслушать.