Томас обдумывает предложение, но Кармел скрещивает руки на груди.

– Я никуда не пойду, - упрямо заявляет она. – Стоит отметить, что это глупая идея, и, возможно, так мы все умрем.

- Я сделал себе заметку, - отвечаю я, а Джестин улыбается.

Из-за ее улыбки я успокаиваюсь. Она не держит на меня обиды; с ней можно не соглашаться и не быть ее врагом. Половину времени нашего знакомства я хотел задушить ее, и мне нравилась такая мысль.

- Мы должны двигаться дальше, - заявляет она, - и тогда не потеряемся.

Еще через час, пройдя энное количество миль, Джестин начинает отставать. Временами она останавливается и оглядывается по сторонам. По ее подсчетам, мы зашли достаточно далеко, и только теперь она начинает нервничать, потому что знак все не показывается. Когда мы тормозим на гребне небольшого холма, то скидываем с плеч рюкзаки и садимся, пока она продолжает таращиться во все стороны. Несмотря на удобную обувь и пребывая в относительно хорошей форме, мы все равно устали. Кармел ерзает спиной, пока Томас потирает плечо. Они оба выглядят немного бледными и липкими.

- Вот он, - выпаливает Джестин таким тоном, будто она всегда и везде могла бы его узнать.

С торжествующе злым блеском во взгляде она оборачивается к нам. Среди деревьев вниз по тропинке я замечаю продолговатый след: в пятнадцати фунтах от земли находится черная лента, обвязанная вокруг ствола.

- Мы наследили здесь, - говорит она, - а по другую сторону находится Орден. Гидеон говорил, что по лесу пешим ходом у нас займет всего два часа. Еще осталось несколько миль.

- У нас получится, - обращаюсь я к Кармел и Томасу, пока они встают, глядя на ленту и пытаясь преодолеть беспокойство.

- Может, хотя бы лесная почва окажется мягче? – произносит Томас.

Джестин улыбается.

– Точно. Вперед!

Глава 22

- Это девственный лес, - проговаривает Джестин после того, как постепенно пейзаж лугов и сосен сменяется на безлиственные деревья и упавшие стволы с переваленным через край мхом.

- Здесь так красиво, - отзывается Кармел, и она права.

Над нашими головами возвышаются стройные деревья, а под ногами шуршит покрывало из низких папоротников и мха. Куда не кинь взгляд, все зеленеет и сереет. В том месте, где показывается почва, она черная как смоль. Сквозь кроны деревьев пробивается мягкий свет, отскакивая и преломляясь, он падает на гладкую поверхность, вырисовывая их полноту и четкую шероховатость. Единственные звуки, которые мы, бесстыдные нарушители, издаем, это скрип своих шершавых полотняных рюкзаков и спотыкания на каждом шагу.

- Посмотрите, - сообщает Томас. – Там знак.

Я запрокидываю голову. Черная деревянная табличка была приколочена к одному из стволов. На ней белой краской значилось следующее:

«В мире существует много красивых мест».

- Странно, - продолжает он, и мы пожимаем плечами.

- Фраза какая-то банальная. Типа они знают, что этот лес прекрасен, но не настолько, - комментирует Кармел.

Джестин только улыбается, но, когда мы проходим знак, что-то начинает зудеть на задворках моего сознания. В голове пробегают отрывистые и выдуманные образы того, чего я никогда не видел, словно листающие картинки в книге.

- Я знаю это место, - тихо проговариваю я в тот момент, когда Томас указывает куда-то пальцем и произносит: - Там еще один.

На этот раз на табличке было написано:

«Подумайте о любви к своей семье».

- Будто написано наобум, - говорит Кармел.

- Все здесь неслучайно, если еще помнишь, где мы находимся, - отвечаю я, и все трое напряженно уставились на меня.

Не знаю, о чем думал Гидеон, посылая нас сюда. Когда я увижу его в Ордене, то однозначно сверну шею. Я глубоко вдыхаю и прислушиваюсь, но до моих ушей ничего не долетает. Ни пение птиц, ни шмыганье бурундука или топота ножек белки.