На фотографиях в прессе двадцатилетней давности больше всего бросалась в глаза копна вьющихся каштановых волос, слишком большая для щупленькой девочки. Так что я еще в колледже осветлилась почти до блондинки и по утрам выпрямляла волосы феном. С каждым годом старалась все меньше походить на ту девочку и до сегодняшнего утра считала ее неузнаваемой. Верила, что наконец-то зажила своей настоящей жизнью.

— Да нет, это я перегнул, — сказал Беннетт. — Просто у нас уже были случаи пропажи лекарств, и я… — Он махнул рукой. — Прости, поспешил с выводами.

Похоже, с меня обвинение сняли.

— Я тебя понимаю.

— К тому же что-нибудь стоящее ты искала бы в запертых ящиках. А не среди всякой бесплатной хрени.

— Возьму на заметку. — Я ткнула в экран. — Ну а это? Ты шутишь?

Он хмыкнул.

— Доктор Кел. Кстати, он сам настаивает на таком обращении. Во всяком случае, в ординаторской его все так называют. Не смотри ему прямо в глаза, и все обойдется.

Какими бы ни были сексуальные предпочтения Беннетта, я его явно не интересовала. Он никогда не распространялся о своей личной жизни, как и многие в нашей больнице. Здесь каждый мог выбрать: выставлять свое прошлое напоказ или держать его при себе. Мы жили настоящим. Мы смотрели в будущее.

— Он что, в сговоре с дьяволом? Врач, да с такой внешностью? И почему я о нем раньше ничего не слышала? — спросила я.

— Потому что тебя не бывает в ординаторской. Поверь мне. Последние недели все только о нем и говорят. Работает у нас с прошлого месяца.

Вот почему я его не знала — он пока не засветился ни в одном отчете. А к новому сотруднику было легче попасть на прием.

— Ну так что, до вечера? — спросил Беннетт, вставая.

Обычно, работая по субботам, Беннетт пропускал пятничные посиделки. Если забегал с нами выпить, то долго не задерживался, говоря, что ему надо домой. Хотя по тому, как он все время проверял свой телефон, я подозревала у него более интересные планы. В ответ на мои подколки — «Свидание с красоткой? Вариант получше?» — он только улыбался, явно наслаждаясь своими тайнами — и моей досадой — как забавной игрой.

— Ты и правда собираешься провести с нами вечер? — спросила я.

— Просто мне сообщили, что моя бывшая в городе, так что не откажусь от поддержки.

Расчет был верный — волна любопытства, заставившая меня выпрямиться, его довольная улыбка при виде моей реакции — парень знал, что попал в точку.

— Твоя бывшая? — проговорила я, глядя в компьютер. — Ладно, приду, если смогу. — Эхо его обычного ответа. Только я не кривлялась. Я правда валилась с ног.

— Пожалуйста, не оставляй меня с Элизой одного! — взмолился он.

Элиза была у нас новенькая; в разговоре она доверительно наклонялась, прикасалась к руке и делала большие глаза, даже если сообщала что-то нейтральное вроде «напитки сегодня за полцены». Она мне сразу понравилась. Напомнила тех девчонок в старших классах и колледже, которые спрашивали друг друга: «Ну что, мы куда-нибудь идем? Что возьмем на обед?», тем самым автоматически делая себя — а заодно и меня — частью компании.

Она начала работать в больнице еще весной и в первую же неделю установила правило встречаться по пятницам — на что я безуспешно пыталась уговорить и Беннетта. То есть безуспешно до сегодняшнего дня.

Я глотнула кофе.

— Какая гадость… Ты все-таки шел меня наказывать?

Он взял стакан у меня из рук, снял крышку, сделал глоток и поморщился.