Стиг Ларссон. Девушка, которая играла с огнем
Millennium (ru) - 2
Пролог
Она лежала на спине, крепко пристегнутая ремнями к узкой койке со стальной рамой. Один ремень протянулся поперек груди, запястья были пристегнуты к боковым рейкам на уровне бедер.
Все попытки освободиться она давно уже оставила. Она не спала, но открывать глаза не имело смысла: вокруг была темнота, и лишь над дверью едва мерцала тусклая полоска света. Во рту стоял противный привкус, и ужасно хотелось почистить зубы.
Подсознательно она все время прислушивалась, не раздадутся ли за дверью шаги, предве-щающие его появление. Она не знала, наступил ли вечер, но догадывалась, что время, когда можно ожидать его прихода, уже прошло. Вдруг под ней завибрировала кровать; ощутив это, она открыла глаза. Похоже, в здании заработала какая-то машина. Через несколько секунд она уже сомневалась, не почудилось ли ей это.
Мысленно она отметила, что прошел еще один день.
Сорок третий день ее плена.
У нее зачесался нос, и она вывернула шею, чтобы потереться о подушку. В комнате было душно и жарко, она лежала вся потная, в ночной сорочке, сбившейся под поясницей в складки. Приподняв ногу, она кое-как ухватила указательным и средним пальцами кончик подола и по-немногу, сантиметр за сантиметром, вытянула его из-под спины. Затем повторила ту же проце-дуру с другой стороны, однако комок под поясницей расправить не удалось. К тому же бугри-стый матрас был очень неудобным. В заточении мелочи, которых она при других обстоятельствах и не заметила бы, приковывали к себе все ее внимание. Не слишком туго затя-нутый ремень позволял поменять позу и повернуться на бок, но и это было неудобно, потому что в таком положении одна рука оставалась за спиной и постоянно немела.
Страха она не испытывала. Напротив, ее переполняла злость, которая, не получая выхода, становилась все сильнее.
Вдобавок ко всему ей не давали покоя неприятные мысли. Воображение снова и снова ри-совало ей картины того, что должно случиться. Беспомощное положение, в которое она была поставлена, вызывало у нее ярость, и как она ни старалась убить время, сосредоточившись на чем-то другом, отчаяние все время напоминало о себе, не давая отвлечься от ситуации, в кото-рую она попала. Тоска обволакивала ее со всех сторон, как облако ядовитого газа, проникающе-го сквозь поры под кожу и грозящего отравить все ее существование. Она обнаружила, что лучшее средство от тоски – это мысленно представлять себе что-то такое, что дает тебе ощущение собственной силы. Закрывая глаза, она старалась вызвать в памяти запах бензина.
Он сидел в автомобиле с опущенным боковым стеклом. Она подбежала к машине, плесну-ла в окно бензином и чиркнула спичкой. Это было делом одной секунды, пламя вспыхнуло мгновенно. Он корчился в огне, а она слушала, как он кричит от страха и боли, чуяла запах горелого мяса, тяжелый смрад горящего пластика и тлеющей обивки сиденья.
По-видимому, она задремала и не услышала приближающихся шагов, но мгновенно про-снулась, когда отворилась дверь. Свет, хлынувший из дверного проема, ослепил ее.
Он все же пришел.
Он был долговяз. Она не знала, сколько ему лет, но это был взрослый мужчина с шапкой густых каштановых волос, в очках в черной оправе и с жидкой бородкой, пахнущий туалетной водой.
Она ненавидела его запах.
Он остановился у изножия койки и молча разглядывал ее.
Она ненавидела его молчание.
На фоне льющегося из дверного проема света его лицо казалось темным пятном, так что она видела только силуэт. Внезапно он заговорил – низким голосом, очень внятно, педантично подчеркивая каждое слово.
Она ненавидела его голос.
Невозмутимо, без признаков насмешки или неприязни он сообщил, что пришел поздравить ее, потому что сегодня у нее день рождения. Она догадывалась, что он лжет.
Она ненавидела его.
Он подошел ближе и остановился у изголовья, опустил ей на лоб влажную ладонь, провел пальцами по ее волосам, что должно было выражать дружелюбие.
|
