Меган Миранда. Девушка, которая ушла под лед
Посвящается моей матери, которая всегда говорит то, что думает, и моему отцу, который всегда думает, что говорит
Глава 1
Я не видела Бога, когда умерла впервые. Не было туннеля и яркого света в его конце. Не доносилось пения ангелов, окруженных ослепительным сиянием. Не вышли навстречу покойные бабушка с дедушкой. Видно, моя кандидатура в раю не прошла отбор. А зря, я бы, пожалуй, оправдала возложенные на меня надежды. Но и огненные языки не лизали мне пятки, серой не воняло. Не было абсолютной темноты. Ничего не было. Вот я скребу онемевшими пальцами толщу льда над головой, легкие горят. И вдруг всё – лед, боль, сочащееся сквозь лед солнце – исчезает. В одно мгновение. А затем я увидела свет. Человек в белом – совсем не Господь Бог – светил мне ручкой фонариком в глаза: в один, в другой, в один, в другой… Потом потянул у меня из горла трубку толщиной с садовый шланг. Голос у него был таким, каким должен был быть голос у Бога: спокойный, властный. Но я точно знала, что он не Бог, потому что нас окружали стены цвета заварного крема, а я этот цвет терпеть не могу. Кроме того, из меня торчало как минимум штук пять разных трубок. Вряд ли на Небесах так увлекаются пластиком. «Пошевелись», – приказала я себе. Но тело не отреагировало: вдоль кровати белым пятном по прежнему двигался туда сюда человек. «Говори», – приказала я себе, но слова звучали только от человека в белом: цифры, буквы, непонятные слова. «Трескучие слова и ничего не значат…» Я была в плену. Теперь меня сковывала не ледяная вода, а собственное тело – непослушное, невыносимо тяжелое, оцепеневшее от ужаса. Те же ощущения, что и подо льдом. Я оказалась пленницей тела, которое не слушалось меня. – Историю болезни, пожалуйста, – произнес человек который не был Богом. Поднял мою руку. Опустил. Она шлепнулась на кровать. Кто то испуганно ахнул. Отовсюду звучали голоса, дрожащие металлическим эхом. – Пол: женский. Возраст: семнадцать лет. – Тяжелое повреждение мозга вследствие гипоксии. – Не реагирует на раздражители. – Кома. Шестые сутки. Шестые сутки? Я цеплялась за каждое слово, карабкалась из темноты наружу, собирала слоги в слова, слова – в фразы. Пока бессмысленные сочетания звуков не обрели значения. Ш э с ты ы йэ су у т ки… Шестые… сутки… Шестые сутки. Неделя. Прошла почти неделя. С шеи человека в белом свисает стетоскоп, болтается у меня перед носом, как маятник часов.
* * *
Отматываю шесть дней… Деккер Филлипс, мой лучший друг с незапамятных времен. Сосед с еще более незапамятных. Вот он стоит перед лестницей и кричит: – Дилани, шевели ногами! Мы опаздываем! Черт! Захлопываю учебник английского, бросаюсь к комоду. Где зимняя одежда? – Иду! – кричу я в ответ, пытаясь влезть в термоштаны. Сели они, что ли, с прошлой зимы? Кое как втискиваюсь, растягивая резинку, которая предательски впивается в талию. Только тяни не тяни, она тут же возвращается на место и сдавливает внутренности. Поэтому хватаюсь за нее двумя руками, вкладываю все силы… Треск… Победа! Так, сверху белые лыжные штаны, куртка. Шапка и перчатки – по карманам. Теперь я в два раза больше, но зима есть зима. Зима в штате Мэн, между прочим. Сбегаю по лестнице, три последние ступеньки преодолеваю одним прыжком. – Я готова. – Ты чего, свихнулась? – Деккер смотрит во все глаза. – А что не так? – парирую я, уперев руки в боки. – Шутишь? Мы собирались идти играть в прятки. Как правило, в прятки играют в темноте. |
