– Вив, я пошел!

– Но ведь ты только что приехал, мы даже не сумели с тобой… Ладно, я тебя провожу! Подожди секундочку!

Когда мы с ней вышли на крыльцо, к нам присоединился и Гилберт. Теперь я уже не заметил и следа небрежности в его одежде, характерной для последних наших встреч: передо мной был Гилберт, каким я его увидел впервые, элегантный, подтянутый. Вместе с Вивьен в ее новом брючном костюме они, безусловно, смотрелись парочкой в самый раз для традиционного фото на память.

– Вивьен сказала, вы на меня не сердитесь, – начал Гилберт, – и все же я должен вам выразить свою глубокую признательность. Мне хотелось об этом вам сказать.

– Благодарю, только, право, не…

– Видите ли, если б не вы, мы бы с ней не встретились. Кроме того, вы приняли столько участия в судьбе моих друзей Вандервейнов.

– Боюсь, без особого успеха.

– Так или иначе, вы были им во многом поддержкой. Если хотя бы сможете помочь Пенни, это удвоит мое чувство благодарности к вам. Быть может, будете сообщать мне, как там' она.

– Да-да, разумеется!

– Непременно навещайте нас, когда мы окончательно устроимся. Всего хорошего, до скорого, Дуглас!

– Да-да, всего хорошего, Гилберт!

Мы пожали друг другу руки, затем без всякой поспешности или колебания Гилберт повернулся и исчез в глубине дома. Вивьен смотрела на меня молча, растирая между большим и указательным пальцем головку цветка лаванды, сорванную ею среди кустов, росших вдоль стены.

– Что же это он не привел сегодня никого из своих, гм, приятелей? – спросил я просто так.

– Сказал, что трудно выбрать таких, кто умеет бы себя пристойно вести. – Голос Вивьен звучал так же равнодушно, как и мой. – Понимаешь, он не хочет мусолить тему расовых барьеров и всего такого прочего. В этом смысле он сильно изменился.

– Неужели?

– Знаешь, Дуг… когда я тебе рассказала вчера про него и ты при этом не устроил мне сцены, не стал ничего изображать, я тогда сказала, какой ты милый… в общем, действительно, это было так мило с твоей стороны, но, видимо, это оттого, что тебе все до ужаса безразлично, верно? Ну да, конечно, я тебе нравилась и все такое прочее, и ты сам видишь, что я не злюсь и не огорчена, просто я хочу знать правду. Ты не настолько был в меня влюблен, чтобы попытаться меня удержать, да?

– Я был очень огорчен, что нам приходится расставаться, я и по-прежнему…

– И все-таки?

– Что тут поделать, только не думаю, что надо разубеждать человека, если он решил.

– Потому что каждый всегда знает сам, что ему нужно, и не хочет, чтобы другие навязывали ему свое мнение? Я тоже так думала. – Вивьен сорвала еще один цветок лаванды. – Ты ведь сейчас к Пенни едешь, да?

– Да.

– Как ты думаешь, сумеешь, как Гилберт просил, помочь ей?

– Не знаю.

– Ты, конечно, можешь наплевать на то, что я тебе сейчас скажу, Дуг, только если ты и в самом деле хочешь помочь кому-нибудь выбраться из тяжелого положения или просто вообще хочешь кому-нибудь помочь, ты должен обязательно что-нибудь делать, принять близко к сердцу, какое-то время только об этом и думать, ну да, ни о чем другом, чтоб это стало для тебя самым главным, пока все не образуется или не убедишься, что совсем ничего нельзя поделать.

– Гилберт и впрямь пытался как-то помочь Пенни и, судя по всему, успеха так и не добился.

– Это верно, но я и не говорю, что всегда, когда по-настоящему пытаешься, все обязательно получится. Просто хочу сказать: если не пытаться, ничего и не будет.