– Фантастика! – произнес он мрачно, но не зло. – Каждый раз у него ловятся. Дважды в месяц тут выступает и каждый раз половина зрителей ловится. Половина. А то и все. Надо же! Такого актера, как этот, который Нечто, я в жизни не видал! Ему бы Шекспира играть, а? Думаю, в Стратфорде-на-Эвоне он раз в десять больше бы заработал, чем здесь. Эрни Эдамс зовут. Живет, знаете, вон тут, неподалеку.

Через минуту появился Рой в сопровождении Сильвии, которая с некоторым упрямством встретила идею отсюда уйти, однако очень скоро, едва, наверное, поняла, как и мы с Роем, что вся причина ее желания остаться в желании Пенни уйти, Сильвия сопротивляться перестала, проявив, на мой взгляд, довольно традиционное решение ситуации в угоду более свежим из собственного арсенала. Я снова сидел на заднем сиденье между двумя девушками, испытывая голод, жажду, начальную стадию усталости в мыслях и теле, уже в который раз заново восхищаясь тем, как Рой умеет жить, испытывая едва заметное презрение к самому себе за то, что стал жертвой актерского таланта этого Нечто, ощущая рядом присутствие Пенни – и это присутствие в тот миг казалось мне самым объемным из всех человеческих присутствий, одновременно возникших в памяти.

– И что же там происходило дальше? – спросил я, как только машина двинулась.

– Они все повисли у волосатого на шее, – сказал Рой, – после чего его дисквалифицировали.

– Ах так! Вообще-то я имел в виду женщину с зонтиком.

– Я ей врезала, – сказала Сильвия.

Рой захохотал, не тем глубоким смехом, говорящим, мол, девчонки есть девчонки, но оставлявшим собеседника в неведении, относится ли смех к склонности Сильвии преувеличивать или к ее склонности пускать в ход руки. После некоторой паузы Пенни как бы между прочим спросила:

– А как тот, другой, в порядке?

– Ну, ясное дело, в порядке! – Сильвия, выпятившись вперед, чтобы получше видеть Пенни, говорила тем же заботливым тоном, который не так давно испробовала на мне. – С чего бы это ему не быть!

– Судя по его воплям, сомнительно.

– Милая, это все иг-pa! Разве ты не поняла, а? Сама говорила, когда мы шли. Нельзя все близко принимать к сердцу. Все совсем не так, ясно? Пусть себе дерутся…

Мы втроем дали Сильвии возможность выговориться, пока машина катила в южном направлении, преимущественно всякими переулками. Достойно проявив выдержку и уже полностью осознав, что больше не в силах вынести ни Сильвию, ни ее резонерство, я с риском выслушать очередную лекцию насчет моей страсти все знать заранее все-таки спросил Роя, куда мы в данный момент направляемся.

– Ко мне в клуб!

– Неужели в «Крэгг»?

– Боже, это социалистическое гестапо! Вы думаете, я спятил? – и, не дожидаясь ответа, Рой продолжал: – Это место, где играет музыка и можно потанцевать, если захочется. Вам это необязательно. Там, кроме того, можно поесть.

– Замечательно! Попсовый гуд еж?

– А вы бы хотели в «Штокхаузен»?

– Стало быть, в дискотеку?

Сильвия усмехнулась, сделав большие глаза, как будто я произнес «Воксхолл-Гарденс» или «медвежье логово». Рой более благосклонно пояснил, что теперь это везде зовется клуб, добавив из желания не вызвать во мне боязни общественного порицания, что предлагаемое еще не самое колоритное из заведений подобного рода.

Я решил, что, вероятно, так оно и есть, когда, очутившись где-то к северу от Фуллэм-роуд, мы с Сильвией сходили вниз по лестнице, увитой зелеными электрическими лампочками, мигавшими и абсолютно не источавшими света. Рой, с видом ответственного за борьбу с нарушителями порядка, подхватив Пенни, устремился вперед, наказав нам присоединиться к ним ровно через минуту.