– Да ладно? Разве какие нибудь крабы или лобстеры хуже обычных раков?

– Для меня – да.

Я недоверчиво мотаю головой, смотрю на Дениса – и до меня резко доходит, что он сделал. Сначала помог вернуть контроль над дыханием, а потом постарался отвлечь меня от дурных мыслей. Выбрал какую то приземлённую, совершенно неуместную тему, чтобы я на неё переключилась. И перестала бояться.

– Спасибо, – тихо говорю, переводя взгляд на реку за окном. Дотрагиваюсь до нелепого пучка на голове, разрушаю его, выбрасываю резинку в ближайшую урну и с наслаждением провожу рукой по волосам. Они рассыпаются беспокойными прядями по плечам, лезут в глаза, и я дёргаюсь, чтобы откинуть их в сторону.

– Я помогу, – Денис осторожно цепляет пальцами непослушный локон и прячет его за правое ухо. Случайно дотрагивается до моей кожи, но тут же убирает руку. Касание лёгкое, как пёрышко, еле заметное, но именно от него я на секунду перестаю дышать.

Мы с Денисом встречаемся взглядами. С удивлением замечаю, что у него серые глаза. Надо же, не обращала внимания. Изучаю его суровое лицо, на губах вижу маленькую ранку. Значит, я всё же его укусила.

– Больно? – зачем то спрашиваю.

– Нет.

Разве меня должно волновать его состояние? Он напал, я защищалась. Мне бы убежать от него, скрыться за спиной Руслана и забыть о произошедшем, как о страшном сне. Но что то меня останавливает. Живые эмоции в глазах Дениса? Мягкий тон его голоса? Он больше не смотрит на меня волком, скорее, изучает, как подопытного кролика. Любопытство и недоумение читаются в его тёмном взгляде.

Но нет, я остаюсь с ним по другой причине. Впервые кто то адекватно отреагировал на мою паническую атаку. Не сказал, как мама: “Прекрати сидеть на земле, ты меня позоришь, на нас же люди смотрят”. Не распсиховался, как мой бывший: “Ты чего, из припадочных? А раньше сказать не могла? Я ваши бабские истерики не терплю”. Не выпучил глаза от ужаса, как университетские подруги. Вместо этого Денис помог мне, поддержал, ни единым словом или жестом не выказал своего недовольства, раздражения или отвращения.

Чувство благодарности разливается в груди. Оно перевешивает обиду и злость на тот дурацкий грубый поцелуй. Я не сдерживаюсь и радостно улыбаюсь. Денис удивлённо вскидывает брови:

– Я пытался силой поцеловать тебя за спиной лучшего друга, своим хреновым поступком вызвал паническую атаку, но вместо того, чтобы послать меня в пешее эротическое путешествие, ты улыбаешься. И как это понимать?

– Ты вёл себя так, будто я нормальная, – сразу жалею о сказанных словах, но вернуть их уже нельзя.

– Что то не заметил у тебя третьего глаза или рыбьей чешуи. По моему ты вполне нормальная.

– Да я же не о том, – внезапно для самой себя начинаю смеяться. У Дениса каким то чудом получается снизить градус напряжения.

– А если серьёзно: нет ничего ненормального в том, что с тобой произошло. Разве Руслан об этом не говорил?

– Ему повезло, он ни разу не видел меня в таком состоянии.

От пристального тяжёлого взгляда Дениса по телу ползут колкие мурашки. Я невольно ёжусь и напрягаюсь, не выдерживая бесцеремонного разглядывания.

– Прости, что повёл себя, как животное, – отрывисто произносит Денис.

– Если ещё раз так сделаешь, тебе придётся зашивать губу в травмпункте, – решительно произношу я. Так привыкла: отбиваться и защищаться, надеясь, что противник не поймёт – за самоуверенной стервозной маской скрывается самая обычная трусиха.

– Охотно верю, – уголки его губ дёргаются в секундной полуулыбке, глаза светлеют и вновь становятся дымчато серыми.