– Ох, Алан, смотрите – жук! Какой хорошенький!

Ярко-зеленый жук с темными бусинками глаз грелся на каменном парапете в нескольких шагах от нее. Карин осторожно подняла его двумя пальцами и опустила на тыльную сторону ладони, где он замер, разомлев под лучами солнца. У Карин были тонкие изящные пальцы с узкими овальными ногтями, гладкими и перламутровыми, как раковины.

– Вы его не боитесь?

– Ach, nein. Weshalb?

– Многие девушки не любят насекомых.

– А, пф-ф-ф! – Она нетерпеливо шевельнула пальцами. – Такого красивого я еще не видела, а вы?

– Это Cicindela campestris, скакун полевой из семейства жужелиц. Он распространен в Англии, ну и в Дании, наверное, тоже. Странно – обычно они улетают, если их потревожить. Видно, ему хорошо на солнышке. Интересно, как он сюда забрался?

Жук расправил крылышки и, жужжа, взлетел.

– Вот так и забрался, – заметила Карин; жук сделал круг и сел ей на рукав. – На солнышке ему хорошо, как же! – фыркнула она. – Просто я ему понравилась.

Жук снова полетел, но на этот раз вниз, в поросший травой ров у стены. Перегнувшись через парапет, я следил за жуком, пока он не скрылся из глаз.

– Меня он снова манит. Я иду.

– Was bedeutet das? Объясните, пожалуйста.

продекламировал я, ожидая, что она поднимет меня на смех за излишнюю напыщенность и выспренность, но Карин, как я вскоре понял, никогда не подтрунивала над тем, что имело ценность для других.

– Какие чудесные строки! А что это? Ну, в смысле, что именно примет ужасный облик?

– Призрак, который жаждет возмездия.

– Ах, пойдемте, расскажете мне по дороге!

На мосту, у выхода из туннеля в крепостной стене, Карин споткнулась и едва не упала. Я придержал ее под руку; пошатнувшись, она выпрямилась, и прядь волос скользнула по моей щеке.

– Карин, что с вами?

– Danke, все в порядке. Я подвернула ногу. Ах, какая досада! Ой, каблук сломался. – Она сняла туфельку и, повернув ее к свету, прочла название фирмы внутри. – Дурацкая обувь! Больше никогда у них ничего не куплю.

Я взял у нее туфельку – хлипкую, явно дешевую.

– Как же вы пойдете? До машины далеко.

– Сниму вторую, а вы возьмите меня под руку.

Однажды я видел, как она вприпрыжку, совсем по-детски, проскакала сорок шагов по улице. За пять минут, пока мы добирались до машины, она превратила изъян в совершенство, ведь что всех портит, то ей шло. В одних чулках, легко ступая, Карин прошествовала вдоль рва, в обход казарм и кронверка, и дальше, по внешнему мосту. Время от времени она чуть сильнее опиралась на мою руку, а один раз остановилась перевести дух, но при этом сделала вид, что любуется лебедями. По-моему, никто из посетителей замка не заметил, что моя спутница босиком.

Сто ярдов, отделявших мою машину от внешнего рва, были усыпаны щебенкой, по которой Карин прошла без единой жалобы. Я распахнул дверцу машины, и Карин, усевшись боком, протянула мне ногу.

– Вот вам задание, Алан, – отчистите меня от щебня.

Она разгладила розовую юбку на бедрах, а я встал на колено рядом с машиной. Острый гравий больно врезался в тело. Подстелив носовой платок, я положил ногу Карин себе на колено. Тонкий чулок, обтягивающий мягкую, чуть распухшую стопу, был покрыт крошечными камешками, впившимися в нейлон. Я начал стряхивать их.

– Ой, щекотно! – воскликнула она, пошевелила пальцами ноги и внезапно дернула коленом, едва не саданув мне в лицо – я едва успел отпрянуть.