Эллиот склоняется головой мне на плечо.

– Мы обычно так с Алексом делали. По вечерам. Просто гуляли здесь, слушали море. Это было единственное время, когда он мог не волноваться, что нас заметят. Нам обоим нравились эти прогулки. Такие таинственные и романтичные.

Мы останавливаемся и опираемся на ограждение набережной. Эллиот отколупывает от перил отслоившуюся белую краску и не сводит с моря грустных глаз. Никогда не видела его таким печальным, и уж тем более не видела, чтобы по щекам Эллиота бежали слезы.

– Как думаешь, это я во всем виноват? А вдруг я никогда его больше не увижу… не поцелую… даже не прикоснусь?..

Ободряюще сжимаю его руку.

– Не волнуйся, Эл. Все в конце концов будет хорошо.

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция, Эллиот. Слышал о такой? – наигранно весело откликаюсь я. – Пойдем. С такими опухшими глазами ты толком и не разглядишь свой сюрприз.

Протягиваю ему платок и крепко обнимаю.

– Спасибо, Пенни. – Он вытирает глаза и театрально вздыхает. – Ладно, пойдем. Где этот твой сюрприз?

– Чуть-чуть дальше, – отвечаю я.

– Вы так загадочны, Принцесса Пенни! И мне это нравится. Эй, а что это там творится на эстраде?

Прослеживаю его взгляд, и у меня падает челюсть. Павильон эстрады выглядит совершенно грандиозно. Алекс тут явно нехило вкалывал, украшая все гирляндами, даже с внешней стороны.

– Понятия не имею, – притворяюсь я. – Может, у кого-то свадьба?

– Вот это да! Никогда ничего подобного не видел. Тебе обязательно надо это сфотографировать!

Подчиняюсь. Достаю камеру и делаю снимок. Солнце уже заходит, и теплые лучи заливают чугунную ракушку и ее медную крышу мягким светом. Смотрится и правда потрясающе, особенно на фоне развалин старого западного пирса на заднем плане.

– Ты знаешь, что эстраду открыли в 1884 году? – спрашивает Эллиот.

– Понятия не имела, что она такая старая! – искренне изумляюсь я.

– Ага. Ее несколько лет назад восстановили в первозданном виде. По-моему, романтичнее места для свадьбы не придумаешь, правда?

– Может, подойдем поближе, посмотрим?

– Ой, а можно? – лицо Эллиота загорается восторгом. – Не поздновато ли уже?

Я усмехаюсь.

– Не думаю.

Когда мы подходим ближе, я вижу, что Алекс украсил и весь проход, по которому нам надо пройти, чтобы попасть на саму эстраду. В его конце крупными складками свисает тяжелый бархатный занавес. Видимо, за ним прячется Алекс.

Над занавесом висит табличка: ЧАСТНАЯ ВЕЧЕРИНКА. ЗАКРЫТО.

– Печально, – говорит Эллиот.

Шутливо подталкиваю его кулаком в ребра.

– Может, подойдем еще ближе?

Прямо под табличкой – фотография Алекса и Эллиота, которую я сделала на концерте The Sketch. Та самая, которой ЧистаяПравда всех нас шантажировал.

– Что… Что это такое? – Эллиот испуганно пятится.

Его лицо по цвету ничем не отличается от белой рубашки. Кажется, он уже на пределе и вот-вот сбежит отсюда.

Вот теперь я реально начинаю волноваться, что все может пойти не так.

Глава пятьдесят восьмая

– Это что, шутка? – сердится Эллиот.