|
Рожи были самоуверенны и близки к состоянию осознания себя хозяевами вселенной. Не вызывало сомнения, что девушка пришла не сюда вместе с ними, но она вынуждена была терпеть их общество. Нет, они не хватали ее за руки — ее скорее парализовали нахрапом, ржанием и наглой братанской манерой, то есть, по-русски говоря, запугали не словами, а внешним видом. Поняв ситуацию, молодой человек чуть заметно улыбнулся (не было веселья в этой улыбке, чем-то змеиным от нее веяло) и придвинулся к беззаботно крутившему головой Суворову:
— Здравствуйте… простите, я вас видел на рынке… вы с боксерами работаете… Я не знаю, как это правильно называется… Он смотрел робко и восторженно, и Леха ответил ему вполне дружелюбно, как заведомо слабому. — Что надо, старина? Молодой человек заменжевался, завздыхал и, наконец, решился: — Я хотел вас попросить… Если вы знаете тех ребят, — он кивнул на компанию «хозяев жизни», — попросите их, пожалуйста, чтобы они девушку отпустили… Суворов глянул на оккупированный «братвой» угол и все, как ему показалось, понял: — Твоя девушка? Парень затряс головой: — Нет, но… Я сегодня пришел из-за нее… Понимаете, она недавно переехала в наш дом, и я ее случайно увидел и… Я следил за ней, чтобы познакомиться… и увидел, как она сюда зашла. Леха улыбнулся: — Понял, дружище: пиковая дама, ах — какая драма. А этих знаешь? «Влюбленный» только что руками не замахал: — Нет, что вы! Это же… бандиты… Суворов засмеялся — ему бандиты ужаса не внушали, для него они были явлением обыденным и даже заурядным: — Да ты что?! Похоже, дело еще хуже — это не бандиты, это… гангстеры!!! Эх! Леха спрыгнул с высокого стула, «забив» его зажигалкой и пачкой сигарет, и, лавируя между танцующими, пошел к угловому столику. Молодой человек последовал за ним, но так, чтобы никто не подумал, будто они вместе. Суворов эти маневры заметил, но только мысленно усмехнулся — не всем же дано быть смелыми… Дойдя до нужного столика, Леха широко улыбнулся: — Мое почтение, пацаны! Братаны молча осмотрели его с ног до головы. — Мы тоже рады видеть тебя без петли на шее, — отозвался за всех не питерским говорком парень по прозвищу Мамочка, чуть вжимаясь в остальных, чтобы освободить Суворову место. (Мамочка приехал в Ленинград из Альметьевска, что недалеко от Казани примерно с теми же настроениями, с какими девушка с казанской бензоколонки приезжает в Голливуд, чтобы затмить там уже зажженные недосягаемые «звезды». Мечтают тысячи — удается единицам. У Мамочки была уверенность — он считал, что возьмет в Питере верх, поскольку голоднее, а значит, злее. Его мечта воплощалась в конкретный образ: спортивная машина (в марках он еще плохо разбирался) — пусть она будет вытянутой и красной, и с фарами, как бюст у Мэрилин Монро (кто она такая — он тоже не знал). Так вот: сидит он в такой машине на пустом Невском проспекте во время белых ночей, потом отвинчивает набалдашник ручки коробки передач, отсыпает на «торпеду» кокаин, скатывает из стодолларовой купюры трубочку и… и — поехали!!! «Мамочку» застрелит дольщик в 1996 году — сразу после его выхода из тюрьмы.) …Обменявшись с братвой несколькими ничего не значащими фразами, Суворов перешел к сути «визита»: — Братцы-кролики, отдайте невесту! Вам другой калибр нужен. В этот момент Леха ощутил толчок в плечо — словно того «влюбленного» вдруг как-то повело на него — с нервов, что ли… Толчок передался Мамочке, а тот как раз подносил к губам чашечку с кофе. |
