Теща ласково потрепала его по щеке:

— Похудел. Тебе идет. Впрочем, тебе все идет.

— И тюрьма? — сострил невесело.

— А я-то думаю, чем от тебя пахнет! И даже не побрился, — укоризненно сказала теща. Будто первое, что он должен был сделать по выходе из тюрьмы — это привести себя в порядок. Принять душ, побриться, вылить на себя полфлакона дорогого одеколона, чтобы отбить неприятный запах. А уж потом выяснять: а, собственно, за что?

Людмила Георгиевна меж тем шепнула на ушко:

— Он в кабинете. Ты не стесняйся. Ничего еще не потеряно.

Значит, Сам в кабинете. Возится с коллекцией редких монет. Похоже, что больше всего на свете он любит эти желтые кружочки. Не жену, не детей и, естественно, не зятя. Так же равнодушен будет и к мальчику-первенцу, когда тот родится. Не любит Папа людей. А вот редкие монеты… Перед тем как войти, Илья вежливо постучался в дверь:

— Можно, Владислав Александрович?

И, приоткрыв ее, заглянул в кабинет. Хозяин поднял голову:

— А, Илюша! Заходи.

И с сожалением отложил лупу. Милейший человек. Когда сидит за столом, в тапочках, в домашнем халате, разглядывает монеты и попивает коньячок.

— Меня отпустили, Владислав Александрович.

— Очень хорошо.

— Я был у Тамары. Она меня на порог не пустила.

— Люда!

Теща тут же заглянула в кабинет. Порога она никогда не переступала, женщинам табу, здесь хозяин предается радостям жизни.

— Принеси мальчику поужинать. А мне закусить.

— Спасибо, Владислав Александрович.

Нет, все-таки он человек, его тесть! Накормит, напоит, спать уложит.

— Ты садись. Илюша, — вздохнул тесть. — В ногах правды нет.

— Тамара звонила?

Тесть не ответил, вновь потянулся за лупой. Забормотал что-то похожее на «крошечка моя», «моя лапочка». Нумизмат хренов. Илья терпеливо ждал. Не поднимая головы, тесть сказал со вздохом:

— Ее тоже можно понять, Илюша.

— Она сильно переживала, когда меня арестовали, Владислав Александрович? — Назвать тестя папой было так же невозможно, как назвать мамой великолепную Людмилу Георгиевну.

— Да, поплакала.

Предупредительный стук в дверь, на пороге теща с подносом в руках. Илья тут же вскочил, принял у нее поднос.

— Мерси, Людмила Георгиевна. — Чему только не научишься! На подносе ростбиф, икра, масло, свежий хлеб, лимончик к коньячку. Теща тоже человек!

— Кушай на здоровье.

— А где Лариса? — спросил с опаской. С младшей сестрой Тамары отношения у Ильи были сложные. — Что-то я ее не вижу и не слышу.

— У нее своя программа развлечений. В гости пошла.

И слава Богу! Теща все eщe стояла на пороге кабинета. Илья никак не мог привыкнуть к тому, что этой женщине давно уже за сорок. Иногда ему казалось, что косметологи переборщили с инъекциями силикона. Кто-то из знакомых сказал, что силиконовые груди скрипят, если их легонько сжать. Когда Илья случайно дотрагивался до тещи, то боялся услышать скрип.

— Так я пойду, Владик?

— Ступай, — милостиво кивнул тесть.

Когда дверь кабинета закрылась, потянулся к бутылке марочного коньяка:

— Выпьешь со мной?

— Я за рулем. Мне еще домой ехать.

Остаться ночевать тесть не предложил. Налил себе коньяка, выпил, закусил лимончиком. Илья сделал бутерброд с икрой, жадно начал есть. А коньячку было бы неплохо после пережитого! Но рисковать и садиться за руль пьяным не хотелось.