– Я могу защитить твою комнату, – сказал он. желая загладить свою вину. – Если хочешь, даже все общежитие.

– Ты можешь это сделать?

– Да, – ответил он. – И тебя могу научить.

– Расскажи мне все остальное, – сказала Алекс.

После выхода из сумеречной пещеры общежитий пот образовал лоснящуюся пленку на ее носу и лбу, собрался в углублении над верхней губой. Дарлингтон понимал, что еще немного, и ее рубашка промокнет насквозь, и, судя по тому, как она прижимала руки к бокам, она этого стеснялась.

– Ты прочла «Жизнь Леты»?

– Да.

– Правда?

– Пролистала.

– Почитай, – сказал он. – Я составил список других материалов, которые помогут тебе разобраться в основах. По большей части это книги по истории Нью-Хейвена и наша собственная сводная история обществ.

Алекс резко качнула головой.

– Я имею в виду, скажи мне, что ждет здесь меня… с тобой.

Ответить на этот вопрос было непросто. Ничего. Все. «Лета» должна была быть даром, но сможет ли она стать даром для нее? Ему предстояло о многом рассказать.

Они вышли из парка, и Дарлингтон заметил, что ее плечи снова напряглись, хотя своими глазами и не мог увидеть, по какой причине. Они прошли мимо банков на Элм-стрит, миновали «Кебабиан» – красный магазинчик ковров, торговля в котором процветала в Нью-Хейвене больше ста лет, – и свернули на Оранж. Они находились всего в паре кварталов от кампуса, но казалось, что за много миль. Сутолока студенческой жизни исчезла, словно, выйдя в город, они упали со скалы. На улицах соседствовали новизна и старина: слегка обветшавшие таунхаусы, пустые парковки, бережно восстановленный концертный зал, исполинская многоэтажка жилищного управления.

– Почему здесь? – спросила Алекс, когда Дарлингтон не ответил на ее предыдущий вопрос. – Что именно привлекает их в этом месте?

Коротким ответом было: «Кто знает?» Но он сомневался, что этот ответ вызовет у нее доверие к нему и «Лете».

– В начале девятнадцатого века маги, а вместе с ними и магия, покидали Европу и переезжали из Старого света в Новый. Им нужно было место, где они могли бы сохранить свои знания и сберечь ритуалы. Никто точно не знает, почему лучшим местом для этого стал Нью-Хейвен. Они испробовали и другие города, – с гордостью сказал Дарлингтон. – Кембридж. Принстон. Но именно в Нью-Хейвене магия прижилась и пустила корни. Некоторые считают, что причина в том, что здесь Покров тоньше, и через него легче пройти. Теперь ты видишь, почему «Лета» рада тебя принять.

По крайней мере, некоторые ее члены.

– Возможно, тебе удастся ответить на наши вопросы, – продолжал он. – Некоторые Серые были здесь задолго до университета.

– И эти маги решили, что будет умно научить своим фокусам кучку деток из колледжа?

– Взаимодействие со сверхъестественным негативно сказывается на здоровье. Чем старше ты становишься, тем тяжелее его переносишь. Поэтому каждый год общества пополняют свои ряды новыми студентами, новой делегацией. Магия – буквально вымирающее искусство, и Нью-Хейвен – одно из немногих мест в мире, где его по-прежнему можно вызвать к жизни.

Алекс молчала. Он ее напугал? Хорошо. Возможно, она все-таки прочтет заданные им книги вместо того, чтобы их пролистывать.

– Сейчас в Йеле более ста обществ, но большинство из них нас не интересует. Они собираются на ужины, делятся друг с другом подробностями своих биографий, немного занимаются общественной деятельностью. Но значение имеет только Древняя Восьмерка.