|
– Не в том, конечно, смысле, что нельзя быть благонадежными… С такими фигурантами, как Голубева, одна нервотрепка. На них ничего нет. Работает в институте без малого двадцать лет. Пришла совсем молоденькой, после окончания Ивановского текстильного института. Пережила кучу директоров, ГИПов, председателей парткома и профкома. Перед начальством не гнется, по любому вопросу имеет собственное мнение, далеко не всегда совпадающее с мнением руководства. Компрометирующих фактов в биографии не выявлено. С будущим мужем, специалистом по автоматизации, познакомилась в 63-м, в том же году сыграли свадьбу. Домой возвращаются вместе. Жизнь течет по заведенному руслу: дом, работа, беготня по магазинам. В выходные – дача.
– Догадываюсь, откуда дровишки, – хмыкнул Михаил. – Вездесущий Венечка. Неплохо устроились, товарищи… Ладно, сегодня разрешаю отдыхать. В институт пока ни ногой, пусть приходят в себя. Завтра вечером продолжим наружное наблюдение. Чувствую, что после вчерашнего конфуза нужно хорошо поспать. – Михаил поморщился, начиналась головная боль. – Никакого покоя сегодня не было, весь день в коридоре радио гремело… Войну кому объявили? – Так сегодня 19 мая, – напомнил Вишневский. – Продолжай. – Неловко за вас, товарищ майор, – осторожно заметил Швец. – Впрочем, понимаем, в каком вы состоянии. Праздник сегодня – День рождения пионерии. С раннего утра во всех школах – слеты, маевки, встречи с ветеранами, выносы знамен пионерских дружин… «Пьяные пионеры купаются в фонтанах», – мысленно закончил Михаил. – Счастливая пора… – мечтательно протянул Вадик Москвин. – Нет, правда, приятно вспомнить. Пионерские лагеря, походы, посиделки у костра; за бабушками ухаживали – тимуровское движение называется. Сбор металлолома – вообще увлекательное приключение. Так не хотелось взрослеть… – Так ты и не повзрослел, – оскалился Швец. – Да ну тебя… Меня, кстати, два раза принимали в пионеры, – похвастался Вадим. – Как это? – не понял Вишневский. – В первый раз исключили за аморальное поведение? – Не. В 64-м это было. Вступил, как все, в третьем классе. Отец был ведущим специалистом на химзаводе, получил новую квартиру, переехали во Фрунзенский район. Пошел в новую школу, а там народ еще не принимали в пионеры, только на мне красный галстук. Гордился, с презрением смотрел на эту школоту… Так мне знаете, что сказали? Не выделывайся, мол, будь как все, снимай галстук – ты еще октябренок. Расстроился сильно. Фотка есть, как мне второй раз повязывают галстук – стою такой кислый… Сотрудники заулыбались. – Вот именно: будь как все, – хмыкнул Кольцов. – А то неприятностей не оберешься.
20 мая, среда К 18.00 небо потемнело, хлынул дождь. Люди, выходящие из института, бросились обратно переждать в вестибюле. Только несколько человек, самые решительные, побежали в дождь. В их числе был ГИП Лазаренко. На ходу открывая зонт, Кольцов припустил за ним. Инженер добежал до навеса над крыльцом магазина «Овощи – фрукты», примкнул к остальным, которые там уже стояли. Михаил не стал искушать судьбу, нырнул под ближайший тополь. Зонт держал открытым: дождевые капли пробивали листву. Лазаренко кусал губы, поглядывал на часы. Когда он поворачивал голову, Михаил опускал край зонта. Сработал вибратор под курткой. Майор оттянул воротник, одновременно активировав радиостанцию. Движение отработанное, граждане по соседству, если не будут всматриваться, ничего не поймут. |
