– Ну, бывает, – осторожно заметил Вишневский, – все не без греха. Пусть бросят камень в того, кто безгрешен…

– В тебя, например, – хмыкнул Швец, – цитирующего Библию.

– Или в тебя, – парировал Григорий, – знающего, что я цитирую Библию.

– Так, хватит, – оборвал Кольцов. – Ситуация серьезная. Это не Урсулович с его новым увлечением. Человек посещает катран – ладно, это не по нашей линии. Попал в кабалу, отчаялся, находится на грани безысходности. Невыплата долгов – страшный грех, за него наказывают безжалостно. А если специально обчистили, а потом предложили поработать на одну из западных разведок? Хороший способ рассчитаться с долгами и заработать дополнительно. Наблюдение за Богомоловым надо продолжать. Надеюсь, катран не прикрыли?

– Решили не спешить, товарищ майор, – сказал Некрасов. – Дело не только в Богомолове. Заведение посещают интересные лица: люди из криминального мира, работники райисполкома и даже райкома, засветился замначальника районного управления МВД… Будут собирать информацию, уж больно интересная лавочка.

– Отлично. – кивнул Михаил. – Что еще? Удивите меня, товарищи.

Странные дела на этом не обрывались. Поведение Галины Сергеевны Мышковец продолжало интриговать. Услугами такси в этот вечер она не пользовалась, вернее, пользовалась услугами стоящего такси. С работы ушла на нервах, привычно поругалась перед уходом. Двинулась к площади Ленина, но передумала, обошла старинное здание купеческого собрания напротив Городского совета, посидела на лавочке. Женщина волновалась. Затем все же добралась до площади Ленина, постояла у Госбанка, перешла дорогу к гостинице «Центральной» – таким образом, что чуть не попала под грузовой ЗИЛ. Была не в себе – растеряна, расстроена.

У ресторана, находящегося в том же здании, стояли машины. Кто-то приоткрыл дверцу, окликнул. Мышковец забралась на заднее сиденье. Но машина не поехала. Напротив, водитель вышел, походил по тротуару, покурил, пристроился к очереди в киоск «Союзпечати», там народ расхватывал «вечерку».

В машине был кто-то еще. Сотрудник пытался его рассмотреть, но такси стояло таким образом, что виднелись лишь невнятные силуэты на заднем сиденье. И окна были не очень чистые. Беседа продолжалась минут десять-двенадцать. Мышковец вышла из машины белая, как смерть, ноги подкашивались. Такое ощущение, что она забыла, кто она такая. Но потом справилась с собой, сориентировалась в пространстве и двинулась к Первомайскому скверу.

Сотрудник растерялся: за кем следить? Подошел водитель с газетой, сел за руль – и вопрос решился сам собой. Такси развернулось и стало выезжать на Вокзальную магистраль. Номер сотрудник, естественно, запомнил, побежал за Мышковец. Та блуждала, как сомнамбула, долго сидела на скамейке, глядела в пространство. Потом пошла на остановку у театра Юного зрителя, села в троллейбус. Дальше ничего интересного: вышла на Восходе, отправилась домой. Немного успокоилась, но все равно была подавлена.

– Завтра выясним, с кем она сидела в машине, – сказал Некрасов. – Быть не может, чтобы таксист не запомнил клиента. Могли бы сегодня, но не успеем, в этом городе восемь таксопарков.

– То есть можно выбирать любого, – пробормотал Кольцов. – Все подходят на роль Звонаря. Будет мило, если выяснится, что в такси сидел Штейнберг. За сим все, товарищи офицеры? Голубева, как всегда, вне подозрений?

– Вроде бы так, – сделал интересное лицо Славин. – Жизнь по заведенному распорядку. Но сегодня сорвалась с работы, побежала домой.