|
Холодивший затылок металл исчез, тут же сильная рука вздернула Погона на ноги. — Шагай вперед, не оглядывайся. Ствол ко мне не поворачивать. У меня ПНВ, имей в виду. По дороге Погон глубоко вдыхал, стараясь уловить запах дерьма или еще каких-нибудь отходов. Но, видимо, слишком уж давно жители не пользовались клозетами. В темноте ему пришлось вести рукой по кладке, но это не спасло от ушибов: какие-то железки то и дело попадались под ноги. — Сейчас направо будет ответвление, настоящая труба. Не бойся, ползи, метров двадцать там, и выход. — Звать-то тебя как? — раздраженно спросил Погон. Он уже отвык от командного тона. — Может, мне в твою трубу и не надо. — Зови меня Пиноккио. А в трубу тебе, поверь, надо. Или незачем было лезть в люк. Сейчас «Монолит» уже к нему подбирается: слышишь, стрелять перестали? — Ладно… Он нащупал отверстие, действительно достаточно широкое — больше полуметра в диаметре. Прежде чем скрыться в трубе, зачем-то добавил: — А ты зови меня Шрамом! — Как скажешь, дорогой. Только шевелись, я сейчас тут сюрприз для твоих приятелей оставлю. Объяснять, что это за сюрприз, Погону было не нужно. Крайне довольный таким оборотом дела, он, как мог быстро, прополз обещанные двадцать метров, показавшиеся, впрочем, весьма длинными, и вывалился в скудно освещенный подвал. Через крохотное окошко он увидел мост, развернутую боком «Ниву», уже на этом берегу, и «монолитовца», установившего на капоте пулемет. — Не светись, Шрам! — сурово приказал Пиноккио. — Из другого окошка полюбуешься. — Я вижу, куда он смотрит, не боись, — довольно резко ответил Погон и обернулся, чтобы рассмотреть наконец своего то ли спасителя, то ли пленителя. Рослый и плотный седой мужчина, небрежно нацеливший на него висевший на ремне автомат, на Пиноккио не походил ни в малейшей степени. «Имена не выбирают, — вспомнил Погон слова Лысого-Рисовальщика. — А я? Наверное, тоже нет: сперва Червь назвал, потом Док, теперь Норис. Правда, она меня так не называла, но… Но черт бы с ней, больше, может, и не увидимся с полоумной». — Идем! — Пиноккио кивком указал на дверь, но сам остался на месте. — После вас. — Извини, но ты гость, тебе и любезность. — А я тебе верю, — глядя в усталые глаза Пиноккио, как можно наглее ухмыльнулся Погон и выбрался из подвала. Короткая лесенка привела их внутрь того самого четырехэтажного дома, к которому бежал от моста Погон. Впрочем, домом это было назвать трудно, потому что ни крыши, ни перекрытий у него не имелось. Такое Погон прежде видел лишь в фильмах про войну, на языке вертелось слово «бомба». «Да ладно, ракеты на вертолетах теперь не хуже тех бомб, — подумал он. — То есть не лучше… Но почему стены уцелели?» Перебравшись через горы битого кирпича, они через окно второго этажа покинули это странное место. Именно тогда и донесся глухой подземный взрыв. |
