— Итак, приступим, — провозгласила старшая.

Три пары влажных, чарующих губ приникли к намертво сомкнутому рту охотника.

И в этот миг сёстры увидели — увидели кровавый отсвет, вспыхнувший в глазах Ди. Свет этот проник в развращённые мозги медуз: внезапно три сестры ощутили, как по их телу побежал доселе им неведомый, сладкий трепет.

— О-о, эти губы, — хрипло протянула старшая голова.

— Покажите мне ваши шеи, — приказал вдруг низкий, властный голос.

Не успев даже понять, что это произнёс именно Ди, три сестры разом вздёрнули подбородки, явив требуемое. Инстинкт подсказывал им, что нет другого способа продлить лихорадочное возбуждение, терзающее их тела. Всякий разум отказал мидвичским медузам.

— Распустите волосы.

Секунда — и Ди обрёл свободу. Правой рукой он вернул меч в ножны, а левой прихватил одну из смоляных прядей.

— Капкан с наживкой из наслаждения — вот только кто кого поймал? — Пробормотав это, Ди отбросил коварные волосы и притянул к себе красавиц поближе. — Эта работа мне не по душе, но другого способа найти выход отсюда нет. Меня ждут. — Внезапно брови его поползли на лоб, а глаза закатились. Губы охотника приоткрылись, и из-под них показалась пара клыков. Свирепый, злой — сейчас он как никогда походил на вампира.

Что же произошло дальше в кромешной тьме?

Женским крикам вторил плеск воды — это бился в судорогах сладострастия медузий хвост. Неземное удовольствие овладело сёстрами, они угодили в собственную ловушку и теперь захлёбывались наслаждением. Вскоре одно за другим последовали три шумных удара о воду. А потом Ди скомандовал:

— Вставайте.

Заворочалось чёрное туловище, принялись извиваться змеиные шеи: три сестры поднимались снова, но теперь их лица были пусты, а глаза, прежде налитые кровью, погасли, став серее тумана, — страсть задушила жизнь. Жутко было смотреть в эти мертвенно-бледные, восковые лица, отмеченные ниже подбородка парой глубоких рваных ран — следами клыков.

Кто бы мог предположить, что демоническая кровь, дремлющая в венах Ди, даст о себе знать в критическую секунду? Тыльной стороной ладони юноша отёр рот, испустив болезненный стон. Наконец, когда лик его вновь стал холоден, как горный ручей, Ди приказал сёстрам вести его к выходу.

Три головы молча качнулись в воздухе и растворились во мраке. Ди пошёл за ними следом. И тут раздался насмешливый голос, как будто заговорила некая часть тела охотника:

— Пускай тебе это и ненавистно, собственную кровь не переборешь. Такова твоя судьба — и ты чувствуешь это нутром.

Ответ последовал незамедлительно:

— Замолчи! Не помню, чтобы разрешал тебе объявляться! Убирайся!

Сердитый оклик явно принадлежал самому Ди. Тогда кто же заговорил первым? И что означали странные фразы юноши? И главное, почему обычно ледяное спокойствие изменило ему, пусть даже на мгновение?

В то время как горизонт впитывал последние отблески заката, а Дорис продолжала ждать Ди, к дому девушки подкатили дрожки доктора Ферринго. Обескураженная Дорис попыталась отвадить старика. Врачи во Фронтире слишком ценились, чтобы подвергать одного из них такой опасности. В конце концов, это её, и только её, бой. За обедом она подмешала в тарелку Дэна успокоительное, и мальчик давно уже крепко спал. Ничего лучше Дорис не придумала: преследующий жертву аристократ даже не глянет на того, кто не стоит у него на пути.