— Что такое? — пробормотал Рэй-Гинсей.

— Горожане. Должно быть, что-то произошло!

Греко нервно наблюдал за огнями. Это горели факелы.

— В любом случае нам лучше укрыться где-нибудь и посмотреть, в чём дело.

Злоумышленники быстро растворились в ночной темноте.

Ждать долго не пришлось; процессия селян уже подошла к входу на ферму. Греко нахмурился. Толпу возглавлял его отец, мэр Рохман. Над лысой макушкой старика поднимался парок. Мэра окружали наёмники, до зубов вооружённые луками и лазерными винтовками. У остальных горожан тоже были ружья и копья.

Половину народа, похоже, вытащили из постели: они явились в пижамах и тапочках. Картина выглядела бы смешной, если бы на каждом лице не метались густые тени ненависти и страха.

На ферму пришла толпа. Шериф отсутствовал.

— Дорис! Дорис Лэнг! Выключай барьер! — проревел мэр.

В одном из окон дома зажёгся свет.

Вскоре на крыльце появилась пара.

— Какого дьявола тебе надо в столь поздний час? Ты привёл сюда целый город, чтобы ограбить ферму, или что? — Голос принадлежал Дорис.

— Просто выключи барьер! Тогда поговорим, — откликнулся мэр.

— Он и так выключен, идиот. Собираешься стоять там всю ночь?

Толпа хлынула во двор.

— Стойте! Подойдёте ближе — всех перестреляю!

Но не угроза Дорис, не чёрное дуло лазерной винтовки, а вид застывшего за спиной девушки Ди сдержал обезумевшую толпу. Люди замерли в десяти футах от крыльца.

Чтобы обуздать ретивых, наметь главного бунтовщика и осторожно отсеки его от остальных. Так учил Дорис отец, и потому ствол её лазерной винтовки был направлен точнёхонько в грудь мэра.

— Вот так-то, а теперь говори! Что тебе надо? И где шериф? Предупреждаю, если его нет, я не стану отвечать ни на какие вопросы! Мы с Дэном платим налоги!

— Шериф? Мы слегка приструнили эту занозу в заднице и отправили в камеру его собственной тюряги. Шерифа выпустят, как только мы разберёмся с вами, — с отвращением бросил мэр и, не отрывая взгляда от Дорис, махнул рукой. — Давайте, покажите ей.

Толпа раздалась, и вперёд выступил седой старик. На руках он держал маленькую девочку.

— Моррис, с Люси… — начала Дорис, но слова застряли у неё в горле. Две раны, багровеющие на восковой шейке малышки, говорили сами за себя.

— И это ещё не всё.

По знаку мэра из толпы вышли ещё две пары. Глазам девушки открылось душераздирающее зрелище.

Мельник Фу Ланчу с женой Ким, егерь Махен с супругой — им обоим было уже за тридцать, но их женщины до сих пор славились в деревне своей красотой. Поддерживаемые мужьями, ныне они слепо таращились в ночное небо, глаза их были пусты, лишь сбегала по нежным шеям кровь, струившаяся из свежих ран.

— Это сделал граф, безжалостный ублюдок…

— Верно, — кивнул Махен. — Мы с женой поужинали после тяжёлого трудового дня и рано отправились спать. Вскоре я почувствовал холод, проснулся и обнаружил, что жены нет рядом. Она стояла у открытого окна, глядя на меня вот этими выжженными глазами. Я выпрыгнул из постели, чтобы посмотреть, что происходит…

Махен умолк. Рассказ его подхватил мельник Ланчу:

— Внезапно моя жена заговорила низким мужским голосом: «Отдайте мне Дорис Лэнг. Если не отдадите, твоя жена останется такой навсегда — не живой и не мёртвой». — Когда она замолчала, то пала навзничь и с тех пор не двигается и не говорит! — сорвался на крик Махен. — Я бросился пощупать её пульс — пульса нет! Она даже не дышит! И всё же сердце её бьётся…

— Я не верил ничему из того, что болтал Греко, — сказал старый Моррис.