Наступило молчание. Потом Аршак переспросил:

    - Что значит "сама"? Так это не статуя?

    - Это тело для богини. Ты помнишь, как я сделал тебя неподвижным?

    Бывшего солдата передернуло при одном только воспоминании.

    - Пожалуйста, если ты не хочешь, чтобы я сбежал, не говори мне об этом. А то я буду тебя бояться.

    - Нет, меня неправильно бояться. Я не злодей. Я не убиваю. Я скульптор. Я могу делать людей неподвижными. На время. Навсегда. Меня учили.

    - Зачем же ты взял именно ее, Зоэ? Она такая скверная баба...

    - Она больше не скверная баба. Зоэ была злая. Такая злая. Она не знала, что такое истина. Шан войдет в ее тело, озарит ее своим духом. Зоэ будет другая. Она увидит, что такое истина. Это правильно. Убить, наказать - было бы неправильно.

    Аршак помолчал, осваиваясь с этой новой, непривычной для него философией.

    - Возможно, ты и прав, - сказал он наконец и покосился на Зоэ. - И ты хочешь, чтобы я нес ее на себе?

    - Да. Она тяжелая. Ты сильный. Я тоже сильный, но по-другому. Я не умею носить тяжелые статуи. Меня не учили. - Он поднял с земли плащ, снял кожаные ремни, петлями свисавшие с его широкого пояса с кистями, и принялся упаковывать превращенную в изваяние Зоэ. Бережно завернул ее в плащ стянул ремни, сделал петли, чтобы можно было нести ее за плечами, как вязанку хвороста.

    - Вот так не повредим, - сказал Ючэн удовлетворенно. - Попробуй, удобно ли тебе будет ее нести.

    Аршак повиновался. Он плохо соображал, что происходит, - слишком много событий за такое короткое время. К тому же у него кружилась голова и он очень хотел есть.

    - Мы чего-то ждем? - спросил он у своего нового хозяина.

    Тот покивал.

    - Да, мы ждем того человека, Конана. Он должен мне принести одну вещь, за которой меня и отправили в Шадизар. Мы возьмем эту вещь, мы отнесем ее в джунгли.

    Издалека донесся приглушенный удар гонга. Кхитаец поднял палец.

    - Третья стража, - сказал он. - Я правильно понимаю эти звуки?

    - Да, - кивнул Аршак. - Еще две стражи, и наступит утро. Ты хочешь выйти из города на рассвете?

    - Лучше ночью.

    - Ночью ворота закрыты. Мы сможем уйти только после того, как стражники поднимут решетки.

    - Они поднимут решетки, потому что я их попрошу, - уверенно сказал Ючэн. - А теперь я хочу, чтобы ты ел. Ты голоден.

    Аршак улыбнулся.

    - Мне начинает нравиться эта служба, - сказал он. - Мой прежний начальник, покойный Бахтияр, никогда не обращал внимания на такие мелочи, как голод или жажда подчиненных.

    - Как это говорят у вас, на Западе? - задумчиво проговорил Ючэн, роясь в своей шелковой торбочке, затянутой витым шнуром с кисточками. - О мертвых или хорошие слова, или никаких слов.

    - А разве у вас, на Востоке, такого не говорят?

    Ответ Ючэна заставил Аршака надолго замолчать.

    - У нас, на Востоке, нет мертвых. Есть только реинкарнации. Последнее слово он выговорил с особым старанием, стараясь произнести его правильно, без акцента, чтобы собеседник понял. - О вновь рожденных и возрожденных можно говорить все что вздумается, лишь бы справедливо.

    Кхитаец вынул несколько пресных лепешек и крохотный сосудик, в котором что-то булькало.

    - Это мало, но очень много сил дает. Сначала поесть потом выпить. Потом спать. Я разбужу, когда будет пора.

    Аршак повиновался.