|
О, да, я думаю, что те важные господа, которые ворвались в мой дом, когда я публично заклеймил по заслугам бесстыдные, порочные нравы наследника престола, боятся меня. - Ах, как же это было? - спросила она, падкая на истории. Он остановился. - Им должны были перевязать головы в ближайшей аптеке. Полиция избегала вмешиваться, - холодно сказал он и пошел дальше. Он дал ей десять секунд на размышление; затем опять остановился. - Но тому, у кого совесть чиста, нечего меня бояться. Никто не знает, как я мягок, какая доля моего гнева происходит от слишком нежной души, и как благодарен и верен я был бы тому могущественному человеку, который поднял бы свою руку на защиту моего дела. - А ваше дело? - Мой народ, - сказал Павиц и пошел дальше. Они шли по острым булыжникам. На жалкой ниве стояли согнутые фигуры: они непрерывно, все одними и теми же движениями, выбрасывали на дорогу камни. Дорога была полна ими, а поле не пустело. Один крестьянин сказал: - Так мы бросаем круглый год. Бог знает, где дьявол берет все эти камни. - Таков и мой жребий, - тотчас же подхватил Павиц. - Из года в год я выбрасываю из нивы моего отечества несправедливость и преступления, совершаемые над моим народом, - но бог знает, откуда дьявол берет все новые камни. Зазияло отверстие землянки. Чтобы уйти от напиравшего народа, герцогиня ступила на порог. В углах, на утоптанном желтом земляном полу возвышались огромные глиняные кувшины. Во мраке носился запах горящего масла. Перед дымящим костром из сырого хвороста мерзли три человека в коричневых плащах. Один из них вскочил и подошел к гостям с глиняным сосудом в руке. Герцогиня поспешно отступила, но трибун взял чашу с вином. - Это сок моей родной земли, - нежно сказал он и выпил. - Это кровь от моей крови. Он попросил кусок маисового хлеба, разломил его и поделился с окружающими. Герцогиня следила за большой морской птицей, с криком летавшей во мраке пещеры. На столе лежал, свернувшись клубком, маленький уж. - Вероятно, теперь я уже видела все, - сказала герцогиня. Она пошла обратно к берегу. - Вы хотите ехать в город, доктор, и у вас нет своей лодки? Садитесь в мою. Он взял с собой мальчика, болезненное существо со слабыми глазами, белыми локончиками и желтым цветом лица. - С вами мальчик? - Это мой ребенок. Я его очень люблю. Она подумала: этого незачем было говорить. И брать его с собой тоже было незачем. После некоторого молчания она спросила: - Ведь вас называют Павезе? - Я должен был так назвать себя. Не приняв нравов и даже имен наших врагов, мы не можем преуспевать в своей собственной стране. - Кто это мы? - Мы... Он покраснел. Она заметила, что у него необыкновенно нежная кожа и розовые ноздри. - Мы, морлаки, - быстро докончил он. "Морлаки? - подумала она. - Так вот как звали тех пестрых, грязных на берегу. Значит, - это был народ?" Она считала их безымянным стадом. Она проверила: - А люди на берегу, это были тоже... - Морлаки, ваша светлость. - Почему они не понимают по-итальянски? - Потому, что это не их язык. |
