|
- Эту картину можно было бы вырезать на камне, - сказал кардинал. - Она очень любопытна. Я расскажу об этом его святейшеству. - Я хотела бы видеть этих людей, - неожиданно сказала герцогиня. - Павиц, от кого у вас эта... легенда? Надеюсь, не от вашего чистого юноши? - От этого, с шестом и... без женщин? - спросила Бла. - Нет, от двух крестьян, - ответил Павиц. - Они дома избили до крови жандарма. Они бежали за море - как мы, и они жаждут упасть к ногам вашей светлости. У Тамбурини имелись свои соображения против слишком близкого соприкосновения герцогини с ее приверженцами. - Что же останется от сказки о башне, если вы покажетесь им среди белого дня в уютной комнате? - Это могло бы произойти на улице и ночью, - сказала Бла, влюбленная во все романтическое. Кукуру хихикала, задыхаясь от злости. - Конечно, темной ночью! У-у! И в таком месте, где нет полиции. Знатная дама крадется к двум подозрительным индивидуумам. Все трое в масках и рассказывают друг другу страшные истории. Вдали кого-то убивают, сверкает молния. Ведь так бывает в театре, правда? - Герцогиня, я буду сопровождать вас! - воскликнул Сан-Бакко. "Я колеблюсь? - думала она. - Неужели я боюсь?" Она сказала вслух: - Именно так, княгиня. Ваше видение превратится в действительность. Для этого надо немного. Я пойду одна на это свидание, благодарю вас, маркиз! Где мы найдем уединенное, по возможности темное место? В окрестностях Тибра, я думаю; может быть, у Арки Менял. Доктор, пошлите мне этих людей. - Герцогиня... - пролепетал Павиц. Кукуру во второй раз утратила способность понимания. - Не делай этого! - тихо просила Бла. Сан-Бако настойчиво повторил: - Герцогиня, я буду сопровождать вас. - Идите, герцогиня, - потребовала Лилиан Кукуру, - и идите одна! Я тоже пошла бы совершенно одна! Лилиан вскочила, она страстно мечтала о ночи, опасности и конце. Быть тем человеком, которого убивают вдали при свете молнии, - она сочла бы это счастьем. Тамбурини был ей в тягость более обыкновенного. Наступала весна, и кровь бурлила в нем. Трагически настроенная в грозовом воздухе сирокко, Лилиан ощущала, как гнетущую тяжесть, низость, совершаемую ее матерью по отношению к герцогине, и нецеломудренность собственной жизни. Ее терзала зависть при виде Бла, которая могла с чистой совестью протягивать руку этой женщине. Ее рука дрожала, и, если бы герцогиня схватила ее, быть может, Лилиан, освобожденная от сковавшей ее судороги, рыдая от благодарности, вне себя, сделала бы множество тягостных признаний. Но герцогиня быстро простилась. Несколько дней спустя, она ехала на свое необыкновенное свидание. Пробило час, было темно, шел дождь. Она вышла из экипажа на Пиацца Бокка делла Верита, у берега реки. Тибр катил свои мутные, медленные волны под единственным сводом сломанного моста, словно под затонувшей триумфальной аркой. Герцогиня спустилась по трем ступенькам вниз; площадь была обширна и пуста, заброшена и плохо освещена. Она решительно перешла ее; площадь лежала со своим журчащим фонтаном странно глухая, точно изгнанная из жизни, со своим особенным воздухом, заглушавшим шаги. Здания таинственно окружали ее, словно сказки ночи. Почему храм Весты мерцал, такой стройный и тихий? Низкая, точно устроенная для старых карликов, церковь стояла подле своей длинной, старческой колокольни. Дом Риенци пыжился, причудливо разукрашенный. |
