|
.. наглядно. Сознайся, что он тебя очень оскорбил. - Меня - никогда. Но он... расчленил нескольких людей, которых я уважала. Я ненавижу его, как грабителя моих иллюзий. - А если бы этого и не было, - ты ведь его... коллега. Сознайся. Биче? - Сознаюсь, - сказала Бла. *** На балу у князя Торлония герцогиня попросила представить себе журналиста. После первых десяти слов оказалось, что он совершенно влюблен. Она едва могла вспомнить его лицо. В нем было что-то английское, пожалуй, напоминающее английского актера. Очевидно, он всегда терялся в массе черных фраков. Ноги у него были чересчур длинны, - может быть, только потому, что он носил очень узкие панталоны и слишком короткий жилет. Он играл необыкновенно красивой тростью, из яшмы и черного дерева, с толстым хрустальным набалдашником. С недавнего времени трости начали брать с собой в гостиные: эту моду ввел принц Маффа. Она подумала: "А, он нашел средство занять свои руки. И сейчас же он написал свою статью и отважился приблизиться ко мне". Он без всякого предисловия заговорил о принцессах, которые в одиноких морских замках вместо легенд о героях вдохновляются народной душой. - И наконец, она, окруженная ликованием бедняков, открывает свой величественный невинный поход. О! Насмешливый хохот действительности никогда не пробьет панциря ее грез: я горячо верю в это. - Вы повергаете меня в изумление, - сказала она, думая про себя: "Влюбленность портит его вкус". Он объявил: - Мир, герцогиня, лежит у ваших ног, а вы остаетесь так холодны, как будто вы из серебра. Я и не удивляюсь, что вы не испытываете ничего необыкновенного при виде маленького критика, теряющего из-за вас голову. А между тем мне казалось, что эта голова сидит крепко. - Я считаю ее даже неподвижной, - заметила она. - Вы... не верите мне? - тихо спросил он, вертя трость то в одну сторону, то в другую. Шлифованный хрусталь привлек ее взгляд. В это мгновение он повернул его, так что преломление света не мешало ей видеть его внутренность. Она увидела черно-голубое поле с запертыми воротами; перед ними лежал белый гриф. "Какая дерзость, - подумала она, - он разгуливает с моим гербом". Она пожала плечами и отвела глаза. Он прошептал едва слышно: - Ведь в сущности, я энтузиаст! Не верьте ничему, герцогиня, что вам сказали обо мне! Я наивен и легко воодушевляюсь, и, если бы я не знал, что тогда все было бы кончено, - в это мгновение я лежал бы у ваших ног! Она сделала гримасу. - В благодарность за вашу высокомерную улыбку, - прибавил он. - Вы считаете меня хитрецом, вас убедили в этом. На я только притворяюсь им, чтобы обезоружить насмешку и внушить страх. Вам я сознаюсь в этом. Вы видите: я не могу скрыть от вас ничего о себе. Вы верите мне? - Уберите, наконец, трость с моих глаз. Вы совершили бестактность. Он накрыл хрусталь рукой и раздражил ее этим еще больше. Он как будто завладел ее образом и ее судьбой, которую скрывали эти прозрачные стены. - Вы верите моим словам? - Я не даю себе труда сомневаться в них. Он неловко, но решительно придвинул кресло и сел. - Знаете, герцогиня, почему нас здесь оставляют одних? Его манера выражаться ставила ее в тупик. Она подняла глаза: гостиная была пуста. |
