|
Она подняла глаза: гостиная была пуста. В соседней комнате в свирепой позе стоял на своем пьедестале залитый белым светом колоссальный Геркулес, швыряющий в море Ликаса. За ним был виден двор с великолепной галереей. Там у входа толпились сотни ожидающих. Глаза герцогини помимо ее воли смотрели вопросительно. Делла Пергола ответил, морща лоб: - Проперция Понти. - Проперция, - повторила герцогиня, - та, которая создала это, - вот это? Она чувствовала трепет. Делла Пергола кивнул по направлению к Геркулесу. - Она самая. Она же бросила на него и снопы света. Каждый канделябр стоит там, где она его поставила. Что за кулаки у этой женщины! Три дня тому назад она вернулась из Петербурга. Какой триумф! А вот и она! Вошла мощная женщина. - Она так огромна, - сказала себе герцогиня, - что голова с копной черных волос над низким лбом кажется слишком маленькой. Не крошечная ли голова и у ее Геркулеса? Молодой человек, белокурый, изящный и худощавый, снял накидку с ее тяжелых плеч. Она взяла его руку, сверкая пурпурным атласом. - Кто это? - Господин де Мортейль, парижанин, как видите. Она привезла его с собой. - И?.. - Конечно. И в довершение комизма он не хочет ее знать. Самое большее - она возбуждает его тщеславие. - Бедная Проперция! Герцогиня была потрясена. Как могло величие так забываться! Проперция была живой, движущейся мраморной глыбой. Ее сильные руки боролись с другими глыбами. Мысли в этой голове должны были быть написаны на мраморных столах могучими буквами. А прилизанный карлик царапал на них, скептически улыбаясь, свое имя. Она почувствовала досаду на Проперцию и горячее презрение, как к родственнице, запятнавшей фамильную честь. Великая художница прошла мимо, окруженная почтительной толпой. Герцогиня продолжала сидеть и смотрела в сторону. Сильное неудовольствие, вызванное жалким чувством Проперции, пробудило в ней желание быть бессердечной. Она сказала: - Проперция бесформенна, как ее колоссы, и чьи руки достаточно сильны, чтобы ее обтесать? Уж, конечно, не у ее парижанина. - Она мягче, чем думают, - ответил Делла Пергола. - Такая толстуха! Его грубая шутка оттолкнула ее. Но она засмеялась. - Наконец, вы проявили себя. Значит, вид Проперции не вызывает в вас ничего поэтического? - Я больше не осмеливаюсь... Вы напугали меня, герцогиня. Это была бы не первая бестактность, к которой вы меня соблазняете. И лучи хрусталя пробились сквозь его пальцы. - Как это вам вздумалось? - Вы спрашиваете? Желание быть замеченным вами заставило меня выйти из своей роли. Я впал в естественность. - По природе вы... - Человек безобидный и увлекающийся. Вы все еще не верите этому? Она раз навсегда видела в нем только те черты, которые нарисовала Бла. - Нет. - Но вы думаете, что Проперция сильнее маленького парижанина? Она покорит его, под ее тяжестью он забудет свои насмешки, не правда ли? Ну, так вот, герцогиня, я ношу в своем мозгу маленького, остроумного парижанина, трезвого, порочного и утонченного. Он очень боится попасть в смешное положение и никогда не показывает своих слабых сторон. Но вот является Проперция, хватает его и прижимает его головку к своим волнующимся каменным плечам, так что у него пропадает все остроумие. |
