Это нехорошо. Салим? А что, если они подберут мне мужа, а мне не понравится, как он будет меня любить? Я ведь даже не знаю, понравится ли мне вообще такая любовь. Ты знаешь, так нелегко быть девушкой.
Салим дотронулся до сестры, стал ласкать ее кожу. Какой она была мягкой!
— Ничего нет плохого в том, что тебя интересуют такие вещи, Ясаман, — успокоил он — Так бывает со всеми девушками. Твои сомнения просто решить. Их одним и тем же способом решают все девушки, у которых есть старшие братья. Так происходит со дня сотворения мира.
Как восхитительно пахнут ее волосы! — Как? — Ясаман разглядывала его привлекательное лицо. Почему она никогда не замечала, какой чувственный рот у Салима?
— Вдвоем мы можем изобразить то, что нарисовано на страницах Ночной книги. Нет, нет, — быстро добавил он, видя ее удивление и желая успокоить, — не полное слияние, какое бывает у мужчины и женщины. Твоя драгоценная девственность принадлежит мужу. Но ничего нет плохого в том, чтобы я научил тебя тому, что доставит мужу удовольствие и что изображено в этой книге. Я ведь знаю, как ты не любишь выглядеть неумелой. — Как бы подчеркивая сказанное, рука Салима нашла ее грудь. Нежно большим пальцем он погладил сосок и услышал ее судорожный вздох. — Доверься мне, и ты не покажешься неопытной, — горячо прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее округлое плечо.
Ясаман почувствовала, что ее гордость уязвлена, и в то же время испытала уколы совести.
— Нельзя подражать владыкам Египта, — прошептала она. — Все говорят, что это нехорошо.
— Но мы и не будем этого делать, сестра, — пообещал Салим. — Девушка многое может узнать, прежде чем мужчина войдет в ее лоно. Доверься мне, обезьянка, и я сделаю тебя опытнейшей из невест.
— А мой муж захочет иметь опытнейшую из невест? — спросила девушка резко. — Может быть, мои знания должны исходить от него. — Хорошо ли, что рука Салима на груди так ей нравится? Но разве может быть плохим столь приятное?
— До тех пор, пока не тронута твоя девственность, его будет волновать лишь то удовольствие, которое ты ему сможешь доставить, — заверил ее брат и вновь поцеловал в обнаженное плечо.
— Я все-таки не уверена, что это хорошо, — медленно проговорила она, но гордость и природная любознательность брали верх над сомнениями.
— Я сниму набедренную повязку, обезьянка. — Он соскользнул с кровати и встал во весь рост. Пусть она увидит его обнаженным. Он гордился своим телом — мускулистым, без признаков жира, несмотря на любовь к вину.
Ясаман минуту раздумывала, а потом кивнула. Его рука на груди доставила ей трепетное удовольствие, ощущение близости, и девушка хотела, чтобы оно вернулось. Он лишь касался ее. В прикосновении не могло быть ничего плохого.
Величайшим усилием Салиму удалось скрыть торжество, пока он разматывал повязку и откладывал ее в сторону. Сегодня он будет держать желания в узде. Если Ясаман окажется такой страстной, как он думает, вскоре наступит ночь, когда она не будет заботиться о том, что произойдет между ними. Она сама будет упрашивать овладеть ею. Ведь она — его женская половина. Стоит ей преодолеть детские страхи, и она будет хотеть его так же сильно, как он хочет ее!
Выпрямившись, из-под полуприкрытых век он наблюдал, как она внимательно рассматривает его, затем снова подсел к сестре.
— Переверни страницу, — распорядился принц, и девушка подчинилась.
— Что это, во имя Аллаха, принц делает со своей супругой? — спросила она брата. Ясаман с любопытством разглядывала картинку, на которой женщина лежала на спине, раздвинув ноги, а принц острым языком лизал ее самое сокровенное место. |