— Слушай, — проговорила Санька, — а насколько небогатой надо быть? Машина — это уже богатство?

Вадик вздохнул. Он видел, что она с превеликим трудом постигает азы правильного мировоззрения.

— Машина — это роскошь.

— Не-ет! Она — средство передвижения! — горячо заверила его Санька, вспомнив классиков советской литературы.

Видя, что Вадик всю жизнь собрался пересекать пространство только на общественном транспорте, она совсем расстроилась.

— Ну хоть «Запорожец»-то — не роскошь? — спросила она с надеждой. Их, между прочим, уже не выпускают, и вообще это устарелая модель…

Вадик чуть-чуть подумал.

— Ну, ладно, — смилостивился он. — «Запорожец» — не роскошь. А вот все остальное — типичное буржуйство и снобизм.

Санька согласно кивнула. Она уже придумала, что надо будет купить именно «Запорожец», покрасить его в вишневый металлик, поставить какой-нибудь мощный двигатель и тонированные стекла, а потом рассекать по городу и поражать удивленных прохожих. А девчонки в парикмахерской должны помереть на месте и от «Запорожца». В общем, в вопросе богатства компромисс был найден, осталось победить вегетарианскую систему питания.

— Вадь, — взволнованно позвала Санька, — а ты на сто процентов уверен, что мясо есть нельзя?

Вадик смотрел в море на резвящихся в отдалении дельфинов.

— Нельзя, — проговорил он одними губами.

— А я уже ела, — скорбно напомнила Санька. — Так что, мне теперь — в ад?

Вадик кивнул.

— Выходит, что так.

— А если я буду много разных добрых дел делать?

— Не поможет.

— Даже если я буду бедным помогать?

Тут Санька приоткрыла рот, ибо ее посетило одно странное сомнение.

— Слушай, Вадь, — прошептала она, — а если помогать бедным как следует, то ведь они станут богатыми. А это грех! Ведь нельзя же людей толкать к греху?

Вадик уставился на нее.

— Ну… Ты права, в общем-то…

— А как же тогда им помогать?

— Ну, как-нибудь несильно. Чтобы они не совсем разбогатели.

Это тоже вполне устраивало Саньку. А то если будешь помогать бедным помногу, то и самой ничего не достанется.

— А чтобы в ад не попасть, надо каяться, — сказал Вадик, вспомнив о Санькиной грешной душе. — Так что если попросишь у Бога простить, что ты мясо ела, он обязательно смилуется.

— А каждый день каяться можно? — спросила она.

— Конечно.

— Отлично! — выдохнула Санька с облегчением. Она уже знала, как договориться с Богом: съела с десяток пельменей, покаялась — и все в порядке. Да, Вадькин Бог определенно начинал ей нравиться. Она всегда была за либеральный подход к делам.

Теперь же предстояло оставить душевные темы и поговорить о более плотском. Санька пододвинулась поближе к Вадику и как бы невзначай, чисто по-дружески, обняла его.

— Слушай, Вадь, а как ты относишься к свободной любви? — спросила она на всякий случай, чтобы опять не наколоться на еще одного хранителя верности строительным невестам.

Вадик опустил лицо. Ох, какой он был распрекрасный в этот момент: красивый профиль на фоне закатного неба, ветер откидывает за спину кудри… Санька аж расцвела внутренне, любуясь им.