— Ладно, это в конце концов неважно… Важно то… В общем, я хотел сказать… Сань, я всего лишь охранник в банке, шишка, в общем-то, невелика, но… — Увидев какими глазами на него смотрит девушка, он пресекся.

А до Саньки только что дошло: ха-ха, да он, кажись, втрескался в нее, а она и не заметила! Ну будет тебе сейчас, Андрюшенька, месть за все, за все!

— Да, ладно, я тебе отвечу на твой вопрос, — сказала она как можно более расслабленным тоном. — У меня, конечно, есть кое-что с Вадиком. В отличие от тебя, он интересный человек, у него свое мировоззрение… И он не совершает никаких пакостей…

— Потому что хронически ничего не делает, а только болтает! — закончил за нее Андрюшка. — Он же не способен принять ни одного ответственного решения, как ты не видишь?! Думаешь, ему нужна ответственность за тебя? Без нее ведь как-то спокойнее…

— Ого, как ты заговорил! — невольно удивилась Санька. — У тебя вроде был роман с Раисой? Или она уже вышла из фавора?

— Какого фавора?! — махнул он рукой и тут же поник. — Ладно, черт с вами! Живите, как хотите! — и резко поднявшись, вылетел из лаборатории, оставив растерявшуюся Саньку одну.

Ей было несколько сложно совладать с таким необыкновенным известием. Андрюшка определенно в нее влюбился и только что приходил объясняться… И чего прикажете с этим делать? Надо было срочно кому-нибудь рассказать и потребовать совета.

Санька бессмысленно водила глазами по разложенным в лаборатории предметам. Ах, да, ведь ей надо было патроны Костику отнести!

Они стояли тут же, на столе. Небольшая картонная коробка с надписью: «Патроны охотничьи. Калибр 12. Дробь № 6».

Санька взяла ее в руки, вскрыла крышку. Да, патроны с дробью… Но, граждане, Пал Палыч же был убит пулей! Иначе рана-то состояла бы не из одной большой дыры, а из целой кучи маленьких!

Эта новость совершенно ошеломила археологов. Ася клятвенно заверяла, что Пал Палыч никогда не охотился ни на кого, крупнее глухаря, и пули просто не водились в его арсенале. На всякий случай были перерыты и начальственная палатка, и лаборатория, но никаких патронов, кроме обнаруженных Санькой, найти не удалось. Получалась какая-то мистика: стреляли из ружья дробью, а ранение вышло пулевое. Костик предложил было пойти посмотреть на труп и еще раз все проверить, но желающих смотреть на покойника, который вот уже сколько дней лежит непохороненным, да еще при такой жаре, не нашлось. Оставалось предположить только одно: Пал Палыча застрелили браконьеры. Но как они стибрили клад, если их не видела ни одна живая душа?

Все это ввергло население лагеря в еще большую депрессию, чем обычно. Санька два часа подряд слушала всевозможные фантастические версии убийства начальника, но после того, как Сальери с Раей вновь завели песню о том, что во всем виновато проклятье Геростена, ей стало совсем противно, и она решила посидеть в одиночестве на пляже. Ей надо было много чего обдумать.

В ее живом воображении вырисовывались безрадостные картины: вот никто никогда их не найдет, вот они здесь все одичают… Особенно одичает она, Санька: станет скакать по камням и орать словно Тарзан. И будет ей ужасно одиноко, потому что все их племенные мальчишки, как оказалось, совершенные дураки: либо боятся женщин, либо какие-то шибанутые фанатизмом в голову, либо их вообще за мужиков считать не приходится… И ничего-то с этим поделать нельзя…

Когда она пересекла каменный завал, то услышала, что около ее несбывшегося туалета с миной кто-то ругался. При ближайшем рассмотрении это оказались Серега и Андрюшка. Оба были какие-то взмыленные и лохматые. Особенно Серега.

— Как ты посмел пристать к моей двоюродной сестре?! — кричал он.