Изменить размер шрифта - +

 

13

 

 

Я старалась не замечать взгляды «кто эта новенькая?». Вместо этого я сосредоточенно дышала и спокойно разбиралась, что к чему.

 

 

Горстка других зданий, размером побольше. Одно – для учителей, живущих при лагере; еще одно – учебный корпус с классами, библиотекой, студией, мультимедиа-аудиторией; одно – зал для собраний, он же столовая, он же общая комната отдыха для учащихся, и при ней – кабинеты для занятий музыкой; а дальше – административный корпус, изолятор, учительская и комната отдыха для учителей, кабинет психолога, помеченный крестиком на моей карте. В еще одном здании – бойлер, прачечная, сушилка, склад с запасами еды и постельного белья, сбоку – гаражи, второе строение для садового инвентаря, спортивного снаряжения, каноэ, велосипедов и тому подобное. Единственный дом сравнительно давней постройки – коттедж директора, само собой, отремонтированный.

Длинная извилистая дорожка ведет от столовой к огромному саду, огороду и грядкам с зеленью, окруженным живой изгородью, так что пока не видно, где нас будут нагружать работой. И ухоженная спортивная площадка.

 

Корпуса искусно вписаны в пейзаж с продуманно расположенными тенистыми деревьями, благоухающими кустами, вьющимися тропинками, и все строения обращены фасадами к большому участку в центре с многочисленными столами для пикников, скамейками и несколькими красивыми группами деревьев. Здесь в хорошую погоду можно учить уроки и обедать.

Все здания построены из мореного дерева, крашенного в серебристо-серый цвет, с малиновыми дверями в качестве оживляющего штриха – в тон цветущим каллистемонам и эвкалиптам.

Теперь все, что мне остается, – слиться с окружающей обстановкой, забыться и начать зачеркивать дни на стене моей камеры.

 

14

 

Я привыкла к моей широченной, как мир, двуспальной кровати, где можно разложить что я хочу и где хочу – ноутбук, книги, журналы, тарелки, чистое белье, которое все равно потом придется убрать… А эту узкую койку я видеть не могу. Как в тюрьме (наверное). Каждый раз просыпаюсь, поворачиваясь во сне и натыкаясь на стену. Еще есть паршивый узкий шкафчик для одежды и большой общий шкаф для обуви и рюкзаков.

Встроенные полки за кроватью – единственная территория, которая по-настоящему моя. На моей полке три окатанных морем стеклышка. Три ракушки. Мой айпод. Книги. Фото нашей семьи. Мое фото с мамой, которое сделала Биб. И цветы – это маме пришло в голову дать мне с собой вазочку. Я думала, это как-то глупо, а оказалось, что здорово. Вдобавок я захватила плакат с Тейлором Китчем, чтобы каждый вечер желать ему спокойной ночи.

После того, как все несколько месяцев психовали, гадая, кого где поселят, распределение по корпусам прошло гладко. Мы попали в корпус «Беннетт». С нами новенькая – Лу. Она до сих пор не разговаривает и никем не интересуется. На лице у нее написана то скука вообще, то какая-нибудь конкретная скука. Она возится со своим фотоаппаратом. Потом убирает его и начинает сосредоточенно катать шарики из голубой замазки, при помощи которой клеят на стену плакаты. Определенно социопатка. Может, даже с приветом.

Холли занимается ногтями, включив на айподе Сию, и время от времени фальшиво мычит, подпевает.

Пиппа читает пятикилограммовый французский Vogue и говорит, что это для домашки, biеn sûr.

Энни, у которой нет режима регулировки голоса, на полную громкость настаивает в ванной, что надо спасти паука, которого Элайза уговаривает ее прибить. Элайза объясняет:

– Глупая, у них же есть друзья. Они размножатся, вернутся и упадут на нас с потолка. Тебе-то хорошо, а я на верхней койке.

Быстрый переход