— Где ты ее прятал? — спросила Мэллори.

— Она сама пряталась, — ответил Габриэль. — Они с моим отцом столкнулись лбами, и она переводит свою ненависть на наш род.

Берна, поддерживая, погладила его по руке.

— Ты не пользуешься успехом, но ты на правильном пути.

— Может быть, — ответил Габриэль, — Но я бы предпочел, чтобы было и то и другое.

Он возвышался над Берной и взглянул на нее с высоты своего роста.

— Мы готовы?

Она издала звук, который ясно дал понять, каким смехотворным ей показался этот вопрос. Берна, несомненно, всегда была готова.

Габриэль улыбнулся.

— Мои клыкастые друзья, вы станете свидетелями совершенно особенного развлечения. Сегодня ночью у вас будет возможность услышать наш рев.

Он поднял голову и завыл, да так, что у меня по спине побежали мурашки — и задействовал остальную часть хора. Не все оборотни были волками, и звуки Стаи были так же разнообразны и какофоничны. Завывания, визжания, кошачьи рычания и пронзительные крики, которые, должно быть, принадлежали хищным птицам. Вместе, в то время как оборотни образовали круг вокруг тотема посреди поляны, они повысили свои голоса и воспевали в ночи, настоящий звук магии.

Мои руки покрыли мурашки. Этан скользнул своей рукой в мою в то время как мы разделили зрелище и его звуки. Через некоторое время завывания стихли, теперь вместо мелодии был фоновый ритм.

Габриэль оценивающе посмотрел на Мэллори.

— Ты готова?

Она выдохнула, поджав губы, затем опустила плечи и кивнула, на сей раз уверенно. И хотя волнение все еще колыхалось в воздухе вокруг нее, это был хороший тип волнения. Волнительное ожидание — не смиренный страх, что я ощущала раньше.

Бок о бок, они вышли вперед в круг и встали перед тотемом. Толпу накрыла тишина.

Я взглянула на Катчера. Выражение его лица было бесстрастным, но он не отрывал глаз от Мэл и оборотня возле нее. Если он волновался за нее, то не показывал этого.

С заправленными за уши волосами, Габриэль больше походил на байкера или боксера, чем на Апекса Стаи, вождя своего народа, но не было никаких сомнений в сочетании его плеч и величественном выражении лица, что он занимал позицию вожака их всех.

— Сегодня, — произнес он, уперев руки в бока, — Мы чтим Стаю, матерей, предков. Мы отдаем дань нашему основанию, нашим собратьям, Ромулусу и Ремусу, и нашему будущему. Мы почитаем дикости. Мы проголосовали за то, чтобы оставаться в мире людей и вампиров. Это решение не было единогласным, но это было решение остаться, чтобы объединиться, чтобы связаться вместе с нашими братьями и сестрами и стать сильнее в объединении.

Он посмотрел на Мэллори.

— Среди нас есть те, кто сбился с пути, сильно и значительно. Кто нанес рану миру и сломал себя. Худшие из них теряют себя по собственным же ошибкам. Лучшие из них медленно движутся в обратном направлении, двигаясь постепенно, и стремятся исправить свои ошибки. Это путь храбрецов.

Гейб оглянулся на толпу.

— Эта женщина знакома с магией исключительно колдунов и вампиров. Сегодня мы познакомим ее с другой ее частью. С ее истиной. С тем, что может предложить магия земли.

Габриэль протянул руку. После глубоко вдоха, Мэллори переплела свои пальцы с его. Она закрыла глаза, когда магия начала выливаться и снова проходить через оборотней. Я закрыла глаза и смаковала острый порыв необузданной, абсолютной силы. Это была жизненная сила земли, вызванная хищниками, которые собрались вместе, чтобы почтить их общину.

А затем она преобразовалась.

Мэллори, должно быть, раскрыла какие-то свои магические врата, так как новый поток магии — моложе, более незрелой, ярче — начал смешиваться с магией Стаи. Ее волосы поднялись, как ореол цвета индиго, и ее губы искривились в улыбке радости и удовлетворения.