– Так не воюют! Полковник, так же нельзя воевать!

Я припомнил хулигана, твердившего с рыданием:

– Так не дерутся! Так же нельзя драться!

Не думаю, впрочем, чтобы я, даже вспомнив, что подобное нарушение священных правил драки недавно уже было, понял, что Гамов уже реально, а не только угрожающими словами, создает свои методы войны. Я видел лишь вспышки бешенства там, где уже командовала концепция.

В зал ввалилась толпа: впереди радостный Гонсалес, за ним солдат со свиньей на веревке, за ними фельдшер с аптечкой, стереомеханик с аппаратурой и вооруженные солдаты.

Свинья была крупная и невообразимо грязная. Уверен, что Гонсалес приказал специально довести свинью до «нужной формы». В нужную форму привел ее и фельдшер – свинья безвольно тащилась, куда влекла веревка.

– Даю минуту на колебания, капитан. И ни секундой больше! – непреклонно сказал Гамов.

Фельдшер вытащил шприц. Трое солдат встали с боков и позади пленного. Оттолкнув солдат, он метнулся к стене. Там он со стоном блевал и корчился, потом утерся платком. Ни кровинки не было в его внезапно осунувшемся лице.

– Спрашивайте, полковник, – сказал он хрипло.

– Ваши настоящие имя и фамилия, капитан?

– Биркер Шток, – ответил пленный. – Вы назвали меня трусом и подонком, полковник. Но я не такой уж трус, чтобы бояться своего имени. И не такой подонок, чтобы прятать свои грехи под чужой фамилией.

– Первый вопрос, Шток. Почему четвертый корпус патинов у нас в тылу не двигается с места, а третий и пятый обнажают наши фланги?

Гамов задавал ясные вопросы, получал четкие ответы. Два корпуса патинов на наших флангах уже начали сдавать оружие родерам и теряют боеспособность. Но четвертый корпус оружия не сдал и не сдаст. Готовится второе соглашение, патины обещают выступить против своей недавней союзницы Латании, но выторговывают выгоды. Когда завершится торг, четвертый корпус патинов навалится с тыла на обе дивизии – «Стальной таран» и «Золотые крылья». Вот почему ему разрешают сохранять боеспособность. Разоруженным корпусам потом тоже возвратят оружие, но эта операция не скорая. И чтобы оберечь их от фланговых ударов добровольных и профессиональных полков Латании, их и отводят с такой поспешностью в тыл.

– Какие новости на Центральном фронте?

На Центральном фронте идет позиционная борьба между главными силами Кортезии и главными силами Латании. Две профессиональные армии Латании сдерживают натиск кортезов. Прибывающие из‑за океана подкрепления направляются сюда. Центральный фронт скоро прорвут, и тогда откроется дорога на Адан. С падением столицы война завершится.

– Ваше мнение об оперативном руководстве наших войск?

– Из рук вон плохое, – не задумываясь, отозвался Шток. – С такими силами, что были у вас в начале войны, и не завоевать разоруженного Родера! Вы тащились по нашим дорогам, как паралитики. И когда к нам поступило оружие из Кортезии, мы сразу остановили вас. А если бы мы были еще до войны вооружены?..

– Тогда война вообще бы не началась – по крайней мере, с нашей стороны. Что вы скажете о нашем стратегическом руководстве, Шток?

– В Родере и генералы не занимаются стратегией, а я капитан.

– Тогда расскажите, куда вы так торопливо мчались на своей машине? И почему не приняли надежных мер охраны?

Об этом пленный рассказывал подробно. В третий корпус патинов пришел на двух машинах специальный груз из Адана – триста миллионов калонов. Огромная сумма денег адресована правительству Патины для оплаты закупок у населения. Деньги захватили как военный трофей и направили в Родер под охраной полка Питера Парпа. Биркер Шток, заместитель подполковника Парпа, задержался в третьем корпусе патинов для уточнения мест и времени сдачи оружия, потом догонял свой полк.