Я видела все это, как в полусне. «Если я спасу его, — думала я, — мне никогда не захочется снова побывать здесь». И я молча помолилась, чтобы Бог помог мне пережить эту ночь.

На окраине города стоял большой замок. Мы въехали в ворота и по дорожке из гравия направились к дверям. Здание мрачно встречало нас, от него веяло таким злом, что казалось, будто это не жилой Дом, а развалины, которые избрали своей обителью злые духи. Я собралась с духом, вышла из кареты и поднялась по ступенькам.

Я вошла в холл — высокая сводчатая крыша, длинный трапезный стол с оловянной посудой на нем, на стенах мечи и алебарды — замок барона.

Вышла женщина. Она была полной, уже в годах, но сильно накрашенная, с мушками на щеке и виске., - Мы ждем вас, госпожа, — сказала она. Пожалуйста, следуйте за мной.

Сердце мое гулко забилось, и, приготовившись к самому худшему, я последовала за ней вверх по лестнице, украшенной портретами.

Пройдя по галерее, мы подошли к одной из дверей. Меня провели в комнату, в дальнем конце которой было какое-то возвышение, полузадернутое занавесями.

Чья-то рука отодвинула занавески, и я увидела служанку, по-видимому, ожидающую меня. На помосте была установлена ванна и два оловянных кувшина, в которых кружились розовые лепестки. Как я догадалась, в них была горячая вода.

— Я готова, госпожа, — произнесла служанка. Женщина, которая привела меня, кивнула.

— Наполняй ванну, — сказала она и тут же повернулась ко мне:

— Раздевайтесь.

— Я не понимаю… — начала было я.

— Ты здесь, чтобы повиноваться приказам, — с улыбкой произнесла женщина, и это явилось первым их тех унижений, которые пне суждено было пережить этой ночью. Я поняла, кто она на самом деле, — сводница, поставщица девушек, я уже слышала о таких.

Служанка наполнила ванну и, хихикнув, повернулась ко мне. Меня охватило желание бежать прочь из этого дома, но потом ужасные видения пронеслись у меня в голове: отец, мать… И тогда я осознала: я должна все безропотно снести, потому что лишь так можно было спасти их от верной смерти.

«Время идет, все закончится, — пообещала я сама себе. — Что бы там меня ни ожидало, я все снесу».

— Давай, моя дорогая! — сказала женщина. Голос ее был глубоким и хриплым, как у мужчины. — Мы не можем сидеть с тобой всю ночь.

Она и служанка громко рассмеялись.

— Мне не нужна ванна, — сказала я. — Я чистая!

— Таково было желание нашего господина. Или, может, ты стыдишься раздеваться при нас? У тебя какие-нибудь увечья? Ну, давай, ты мне кажешься очень симпатичной. Давай мы тебе расстегнем эти пуговки, спокойно, все хорошо! Мы же не хотим, чтобы они оторвались!

Вскоре я была раздета.

— Похвально, — заметила женщина. Служанка снова хихикнула.

Я вступила в ванну и начала мыться. Служанка стояла рядом с большим полотенцем, которым потом вытерла меня. Когда я обсохла, она вытащила флакон с лосьоном и начала втирать его в мою кожу. Лосьон пах мускусом, сандаловым деревом, что напомнило мне о Бомонте Гранвиле, и еще там был запах роз.

— Это, — сказала полная женщина, которая с каждым мгновением вызывала у меня все большее отвращение, — специально для тебя! Господин сам выбрал этот розовый лосьон: он любит, когда разные женщины пахнут по-разному!

— Вот, — шептала она, — это непременно понравится. — Она повернулась к служанке. — Одеяние!

Его накинули на меня, своим видом оно напоминало плащ, сделанный из прекрасного шелка, — бледно-розового с вышитыми черными розами.