Чейну не понравилось то, каким тоном это было сказано.

– Пошарь в переднем коридоре, – приказал Вельстил, направляясь к лестнице. – Найди, чем можно будет связать тех, кто вздумает ослушаться.

Чейн, еще толком не проснувшись, проводил взглядом Вельстила, который скрылся в коридоре второго этажа. Затем выдернул из очага горящую головню и двинулся на поиски.

По обе стороны переднего коридора располагались крохотные кладовки, где хранилась всякая всячина – от бочонков с сушеной снедью до сложенной стопками одежды и одеял. Ничего интересного Чейн не приметил, пока не вошел в более просторное помещение в дальнем конце коридора.

Вдоль длинных низких столов были расставлены не стулья, а скамьи – это оказалась трапезная. На столах стояли высокие незажженные лампы. Чейн взял одну лампу и, подняв стеклянный колпак, зажег фитиль от тлеющей головни.

В дальнем углу трапезной он разглядел еще одну дверь и тут же направился к ней. Приоткрыв дверь, Чейн обнаружил, что за ней находятся кухня и судомойня. Там вряд ли можно было отыскать веревку, поэтому Чейн повернул прочь, решив продолжить поиски в кладовках. И, не пройдя и двух шагов, замер.

На крайнем столе лежала стопка листов, зажатых между двумя гладкими дощечками.

В глубине души Чейну претило вызнавать что‑то новое о горной обители, но непреодолимое любопытство не дало ему пройти мимо. Он рывком расстегнул кожаную застежку, сдвинул верхнюю дощечку – и опять воззрился на вязь чужого почерка.

Снова старостравинский, но на сей раз вперемешку с другими наречиями, каждый абзац явно писан другой рукой, и над каждой записью проставлена дата. Перевернув несколько листков, Чейн обнаружил записи на белашкийском и современном стравинском наречии.

То, что ему удалось прочесть, содержало, судя по всему, заметки о лечении болезней и травм. Целая подборка записей повествовала о борьбе с легочным недугом, который охватил несколько деревень в одной из войнордских провинций. Местами записи не ограничивались только простым перечислением случаев заболевания – здесь приводились подробные сведения о том, какие способы лечения применялись и оказались неудачными либо же помогли страждущим. В некоторых случаях автор записи высказывал мнение либо предположение о том, какие лечебные средства стоит применять в будущем.

В руках Чейна были рабочие заметки целителей.

Он отшвыривал один лист за другим, прока не просмотрел всю стопку. Судя по датам, стоявшим под именами и названиями различных мест, самые ранние записи были сделаны семь лет назад. Но ведь эта обитель явно существует гораздо дольше. Откуда же взялась в трапезной эта пачка листов и есть ли другие записи?

Чейн и так уже пробыл тут дольше, чем следовало. Вельстил станет злиться на его нерасторопность. Времени на поиски не осталось.

Чейн бросился в кладовые. Найдя стопку одеял, он разодрал одно одеяло на полосы и опрометью помчался к лестнице, которая вела на второй этаж.

Вельстил, хмурясь от нетерпения, стоял перед первой дверью по правую сторону коридора – дверью, за которой размещались живые пленники. Стремительным рывком он выдернул из дверной ручки деревянную жердь и распахнул дверь. Посреди кельи съежились трое монахов.

– Почему вы с нами так поступаете? – спросил по‑стравински один из них. – Что вы хотите с нами сделать?

Подбородок у него порос седоватой щетиной, хотя с виду монах был отнюдь не стар. Вельстил, не обратив на него ни малейшего внимания, устремил взгляд на двух других узников. Оба они выглядели моложе, чем их разговорчивый сотоварищ. Вельстил шагнул в келью и схватил одного из молодых монахов за ворот рясы.

Юноша попытался разжать пальцы Вельстила, но все его усилия оказались тщетны.

– Куда ты его ведешь? – вскочив, выкрикнул пожилой монах.