Как ни наслаждался Лисил тем, что ему и Магьер снова выпала возможность побыть наедине, но с того вечера, когда Сгэйль впервые показал предназначенный для них корабль, миновало уже целых пять дней, и терпение Магьер иссякало на глазах. Ее желание поскорее отправиться в путь переросло в навязчивое стремление на юг. И состояние Магьер тревожило Лисила даже сильнее, чем имя, которое попытались навязать ему предки – призраки древних эльфов.

Лиишиарэлаохк.

В ту самую ночь, когда Лисил освободил свою мать и привел ее в Криджеахэ, он отправил Магьер, Винн и Мальца отдыхать. Сам он остался на страже у входа в древесное жилище Нейны, дабы она могла как следует отдохнуть в эту первую для нее за много лет ночь на свободе.

И тогда появился Бротан – этот хитроумный и двоедушный убийца, – а с ним шла престарелая женщина‑эльф в темно‑красной мантии и плаще того же цвета.

– Ты меня помнишь? – спросила она. – Помнишь слушание перед Советом старейшин?

Она говорила по‑белашкийски с явственным эльфийским акцентом, но на удивление чисто. Не многие эльфы, если не считать анмаглахков, владели людскими наречиями.

– Я – Тосанлеаг, – прибавила она. – Старейшина клана Пепельной Реки.

Лисил узнал эту женщину. Во время слушания она стояла позади него, на склоне, окруженная эльфами из клана «ученых». Опершись на руку Бротана, Тосанлеаг осторожно опустилась на колени. Взгляд ее не отрывался от лица Лисила.

– Расскажи ей, что ты увидел перед Роис Хармун, – сказал Бротан. – Опиши лица предков… передай их слова.

Лисил не имел ни малейшего желания что‑либо рассказывать Бротану, но тут старая эльфийка протянула руку и потрогала кончик его заостренного уха. Старуха проделала это настолько проворно, что он не успел отшатнуться. Женщина покачала головой и вздохнула, словно ухо Лисила не вызвало у нее одобрения, а затем кивнула:

– Расскажи мне, что ты видел и слышал. Я помогу тебе понять суть того, что произошло.

Лисилу совершенно не хотелось понимать суеверную чушь, которой были так привержены эльфы, но старуха все так же пристально, изучающе глядела на него. Наконец Лисил заговорил – только ради того, чтобы все это поскорее закончилось:

– Там была женщина со шрамами на левом предплечье и кинжалами на поясе. Не эльфийскими, а человеческими кинжалами. И в руке она держала короткое копье со стальным древком. Волосы у нее были растрепаны, глаза безумные, и… и она улыбнулась мне.

Тосанлеаг неодобрительно сдвинула брови, но тоже улыбнулась:

– Это была, скорее всего, Хойллхан, чье имя означает «Яркий Луч». Считается, что она была великой воительницей… и, вероятно, первым анмаглахком, задолго до того, как стали использовать это название. Хойллхан говорила с тобой?

– Нет, – ответил Лисил, и в его воображении соткались образы других призраков, которых ему довелось увидеть на прогалине у нагого ясеня. – Сначала со мной говорил мужчина, рослый воин со шрамом у виска. Сказал, что его имя – Сна… Снаха…

– Снехакроэ… Проникающий в Игольное Ушко. – Старуха кивнула, и блеск в ее блеклых глазах стал ярче.

– Рядом с ним была еще одна женщина, – прибавил Лисил, – одетая так же, как ты. Эти двое держались рядом… и назвали имя, которое они мне дали.

– Это была Лиишиара, – прошептала Тосанлеаг. – Она была великой целительницей и наставницей, а позднее стала… как сказали бы сейчас, «супругой» Снехакроэ. Я поняла, что ты ее видел, едва только услышала твое имя. Считается, что она была последней из тех, кто в давно забытые времена входил в Высший Совет. Ее имя означает «Печаль‑Слеза».