„Почему они слушают его?“ — Гуль покосился на физиономии Трапа и Ригги — бледные, по-собачьи сосредоточенные.

— Уйти проще простого, — продолжал Пилберг. — Только… Черт побери!

Неужели вам действительно понравится, если кто-то будет пережевывать за вас пишу, да еще аккуратненько пропихивать в ваш желудок?.. Да, я твердо заявляю: лично мне Мудрецы не нужны! Путь к истине — одно из удовольствий, и упаси меня Боже заполучить все знания в один присест. — Он невесело усмехнулся. — Да если разобраться, ваши хваленые Мудрецы — несчастнейшие из людей… Если они, конечно, вообще люди.

— Ну, почему же? Четырехмерный мозг — тоже мозг, — возразил Ферпосон.

Этот лохматый крысенок, пожалуй, единственный воспринял вспышку Пилберга с полнейшим спокойствием. Откинувшись на спинку стула, он покачивался на задних поскрипывающих ножках и указательным пальцем задумчиво ковырял в ухе. Услышав скрип стула, Ригги обеспокоился. Милита рассказывала, что именно Ригги, любившему поплотничать, колонисты обязаны всей мебелью. И этот стул, без сомнения, сколотил тоже он.

— Сами того не сознавая, профессор, вы стремитесь сохранить привычный мир в неизменности. Потому и опасаетесь Мудрецов. Уж лучше драться с двойниками, верно? Как известно, война и сплетни отвлекают. В сущности, и я за то же.

Но будем честны, — к чему тогда все эти дифирамбы познанию и интуиции?..

Нас заглотала каракатица? Пусть. Переварила? Возможно. Но мы живы, мы воюем с призраками, питаемся фрикасе из лишайников, и это уже лучше, чем быть трупом! Мы понимаем этих двоих из России, они нас. Милита — испанка, но и с ней полный порядок. Спрашивается, на кой черт нам нужно знать, что кроется под этой чертовой артикуляцией?..

— Не ломай стул! — не выдержал Ригги, и Фергюсон ошеломленно уставился на бывшего каптенармуса. Некоторое время все молчали.

— Вот видите, — Фергюсон медленно покачал головой, — и Ригги это понимает.

Консерватизм и косность — лучшие формы прогресса. А революции никогда не доводили до добра. История — не старт-стопный механизм, это река — спокойная и неторопливая.

— Возможно, так оно было бы и лучше, но любое общество, на какой бы стадии развития оно ни стояло, обречено на рывки, — убежденно проговорил Пилберг.

— Всякое спокойствие — всего-навсего условность, сотканная из дискрет.

Кинокадры, корпускулы, атомы… Иного в природе попросту не существует.

Крякнув, Трап весело оскалился. Беседа прервалась. Люди оборачивали головы, и Гуль тоже недоуменно перевел взгляд на скалы. В сопровождении Свана к лагерю, хромая, приближался человек. Знакомая фигура, смуглое лицо… Не веря глазам, Гуль вскочил на ноги. К мэрии шагал живой Пол! Пол Монти, лейтенант ВВС США- Он был еще далеко, но Гуль был уверен, что не ошибся.

Кажется, и лейтенант разглядел его. Рука его приветливо взметнулась вверх.

— Кто это? — Володя толкнул Гуля в бок. — Ты его знаешь?

— Это Пол, — шепнул Гуль. — Самый настоящий Пол!

— Ты же говорил… — Володя снова уставился на приближающихся.

Чудо все-таки имело место быть, как говаривал ротный хохмач. И не лгал Пилберг и все остальные утверждая, что смерти здесь нет, а есть одна и неугасимая жизнь. Сердце Гуля колотилось, стараясь пробить грудную клетку и выскочить на волю, хотя он и сам с трудом понимал причину своей неуемной радости. Кем, в сущности, был для него этот лейтенант? Да никем! Абсолютно никем.