Она восприняла мой ответ довольно скептически. Джулиус подвез нас прямо к отелю, мне хотелось как можно скорее разделаться с этой неприятной историей.

Надвигалась зима, облака становились все более темными и закрывали почти все небо; деревья выглядели голыми и мрачными. Это время года особенно удручало меня. Ничего, скоро все покроется снегом и льдом, словно легким серебристым пухом, и в воздухе запахнет Рождеством.

– Приехали, – объявил Джулиус.

Подбежал служащий и открыл дверцы авто; выйдя из лимузина, мы последовали за ним; я остановилась перевести дыхание.

– Мы будем здесь не больше пятнадцати минут, – предупредила я Джулиуса.

– Да, мэм, – ответил он.

Сердце выпрыгивало из груди, я постоянно оглядывалась, не смотрит ли кто за нами. Но все было в порядке, никто не следил. Швейцар распахнул двери, и мы вошли в вестибюль.

Мы так давно не виделись, что я не узнала его. Михаэль сидел в холле на диванчике и читал газету; когда он взглянул на нас и улыбнулся, я чуть не грохнулась в обморок, но вскоре любопытство взяло верх над ужасом. Внимательно разглядев его, я заметила, что он сильно постарел, поседели его темные шелковистые волосы, он ссутулился, похудел и стал больше похож на папу Лонгчэмпа, чем на прежнего Михаэля, хотя одежда на нем была такая же, как и прежде, – голубой спортивный жакет, галстук и даже обувь. Все это выглядело теперь скорей неопрятным, чем элегантным. Да, это все, что осталось от прежнего Донжуана, сердцееда, так легко покорившего меня. Этот мужчина не смог бы соблазнить ни одну из моих служанок.

– Здравствуй, Дон, – он протянул мне руку, постаревшую, без золотых перстней, – я так рад тебя видеть после всех этих лет.

Все же в его глазах сохранился тот дивный темно-сапфировый блеск.

– Это, должно быть, Кристи? Я не мог бы не заметить тебя среди школьниц, ты красивая, – произнес он. – Я приготовил для тебя подарок.

– Михаэль! Мне кажется, не стоило этого делать.

– Здесь ничего особенного, – сказал он, доставая маленькую коробочку.

– Но придется объяснить, где она его взяла.

– Извини, не удержался; я продавец драгоценностей и решил преподнести это тебе, Кристи.

– Спасибо, – кивнула она, – можно посмотреть, что там внутри?

– Да, конечно, – улыбнулся Михаэль, – может, мы зайдем в кафе и немного поговорим?

– Мы не можем долго задерживаться.

– Но всего несколько минут.

Он взял Кристи за руку и повел к бару. Глубоко вздохнув, я последовала за ними.

– Чай или что-нибудь покрепче?

– Чай.

– Чай и виски с содовой для меня, – заказал он. – Помнишь тот день, когда я привел тебя в «Капуцины»?

– Да, но мне лучше запомнился день, когда тебя там не оказалось.

Теперь я не боялась, что его очарование снова овладеет мной. Передо мной сидел просто пожилой мужчина, давно потерявший прежнюю прекрасную форму. Было видно; что он перестал ходить в спортивный зал, заботиться об одежде, забросил музыку, даже лицо стало более обыденным, не таким одухотворенным, как прежде...

– Мама, посмотри! – Кристи открыла коробочку.

На дне лежала золотая цепочка с кулоном. На кулончике была выгравирована музыкальная фраза.

– Когда-то я подарил нечто подобное женщине которую очень любил.

Да, эта цепочка осталась вместе с другими моими вещами в Медоуз, там я родила Кристи.

– Какая красивая! – воскликнула Кристи. Михаэль засмеялся.

– Только не говори мне, что она занимается музыкой.