Про это он и опубликовал байку, которая сделала из­вестным псевдоним Баешник, но сильно не понравилась руководству. Уличить в разглашении служебных секре­тов его не смогли, но подобных командировок лишили напрочь. Кто-то ехал в Африку — перенимать опыт кон­троля за охотничьими ресурсами, кто-то в Южную Аме­рику — изучать организацию коммерческих охотничьих хозяйств, а Зарубин теперь сидел в Москве или раз в год наведывался, к примеру, в Тамбовскую область выяснять причины падения поголовья зайца-русака. Или вздрю­чить руководство охотуправления, где начали подполь­ную торговлю лицензиями на отстрел животных. Кроме общих надзорных задач Госохотконтроль выполнял функ­ции тайной службы министра, поэтому его сотрудников, и особенно Фефелова, в регионах опасались, откровенно не любили, но вынуждены были подобострастно при­нимать на самом высоком уровне, изображая крайнюю степень гостеприимства.

В общем, такой внезапный визит шефа сулил нечто новое! Тем паче в руках начальника была угловатая кар­тонная коробка, грубо замотанная скотчем и напомина­ющая мину террориста-смертника. Мечтательный вид Та рубина и его гражданский костюм шеф сразу заметил, но с учёными либеральничал и не наказывал за наруше­ние формы одежды. Существовала байка, будто его са­мого отняли от любимого занятия и посадили в кресло руководителя федерального уровня, то есть якобы совер­шили насилие над свободолюбивой романтической лич­ностью, вытащив из грязи в князи.

— Ко мне обратился вологодский губернатор, — как- то рассеянно сообщил Фефелов. — У него там не совсем обычная проблема. В охотугодьях на реке Пижме завёл­ся йети. Просит с ним разобраться. Посоветуй, что мо­жем сделать.

И ткнул пальцем в карту на стене. Зарубин ощутил приятный ветерок назревающей командировки, тем бо­лее в свою родную область. Однако виду не показал: шеф не любил, когда перед ним излишне рьяно копытят землю.

— Мысль не новая, — определил он. — На приз не по­тянет.

Фефелов выругался, что делал редко:

— Натуральный йети, мать его... йети... Снежный че­ловек! Без шуток.

Генеральный относился к своим сотрудникам с иро­нией и одновременно подчёркнутой уважительностью, поскольку добрая четверть его подчинённых были кан­дидатами и докторами, имели десятки научных работ, а у шефа — заочный биофак университета и много лет госслужбы начальником областного охотуправления. Од­нако никакой ущербности от этого он не испытывал, на­против, все понимали: пожелай он остепениться, сделает это влёгкую. Причём диссертацию напишут и принесут сами подчинённые, но он — что их подкупало в начальни­ке — упорно этого не хотел. По крайней мере за два года совместной работы намерений не высказывал.

— Снежные барсы — это по нашей части, — сразу по­пытался отбояриться Зарубин. — Но с человеками мы не работаем.

— И не придётся, — заверил генеральный. — Ну, если только с одичавшими особями...

— С одичавшими пусть разбирается клиническая ме­дицина.

— Ладно, назовём это чудище лешим, — нашёлся Фефелов. — Игорь Сергеевич, как ты думаешь, наша кон­тора имеет к ним отношение? Если это не фольклорный образ, а некое дикое существо? Живущее в лесу?

Зарубин понял: генеральный ищет вескую причину, дабы отфутболить губернатора и проблему со снежным человеком в какое-нибудь ведомство.