— Я рассчитывал на тебя, Игорь Сергеевич, — воз­мущённо заговорил Фефелов. — Если что, Госохотконтроль на тебя оставить. То есть завещать своё кресло... Это не нарушение корпоративной этики, это пахнет пре­дательством.

Нет, умирать шеф не собирался, а вот сесть на ме­сто руководителя департамента министерства мечтал, и об этом знали все.

— Можно уже начинать? — серьёзно спросил Зарубин.

— Что начинать?

— Искать работу?

Шеф протянул длинную, вдумчивую паузу и решил сменить амплуа диктатора на либерала.

— Мне эти королевские охоты тоже в печёнках си­дят, — ворчливо пожаловался он. — Стало модно уго­щать охотой. В казну хоть бы двадцать копеек заплатили. И всё обеспечь: авиатранспорт, проживание, охрану, ору­жие. Теперь вот ещё и защиту от снежного человека! Как в советские времена! Будь моя воля, я бы такое написал...

Зарубин ощутил себя прощённым за все прошлые гре­хи по поводу выноса сора из избы Госохотконтроля.

— Напиши!

Шеф обсуждать это не стал, и стёкла его очков пере­стали поблёскивать.

— Смотри не проколись на деталях. И помни о сроках. Король приедет в течение недели.

Хотел уже уйти и унести коробку с собой, но у две­рей словно вспомнил о ней, хотя всё время не выпускал из рук. И как-то сразу угас высокопоставленный началь­ственный голос.

— Ещё будет личная просьба. Найди там ферму Дракони и купи упаковку сливочного масла. Только нефасо­ванного, большим куском.

— Не проблема, — осторожно сказал Зарубин, чуя, что дело тут не в масле.

Но Фефелов словно забыл, что угрожал увольнени­ем, пустился в восторженный, если не сказать, восхи­щённый рассказ, как местный мужик, дважды Герой Соцтруда и бывший председатель колхоза, наладил выпуск не просто известного вологодского масла, а создал осо­бенный продукт. Да такой, что местный губернатор добыл ему современное маслодельное оборудование и догово­рился о поставках его в подмосковный совхоз Непецино, откуда оно уже под другой маркой попадало в кремлёв­ский общепит. Будто съешь утром бутерброд, душа на целый день смазывается и не скрипит. Но у этой байки про масло оказался неожиданный конец: сам дважды Герой Драконя надорвался на работе ещё в колхозные време­на, получив два инфаркта, и скоропостижно скончался в прошлом году от третьего. Однако вдова дело знает, хозяйство процветает, и сама она — цветущая женщина, но перья можно не распускать: ощиплет, ибо по харак­теру ещё круче принцессы. И вот ей-то как раз и следу­ет передать подарок — так, ничего не значащий презент, знак уважения.

Рассказал всё это, и вдруг отягощённый лирическим отступлением, вернулся к столу, сел, как обыкновенный посетитель, и снял очки.

— Принцесс живьём ты не видел, — начал он совсем необычно. — И таких женщин не встречал...

— Таких это каких?

У шефа был явный литературный талант: образы ро­ждались мгновенно, и всегда оригинальные. Зарубин так не умел.

— Как парное молоко...

— Как парное мне не нравится, — признался он, по­нимая слова шефа как намёк на его образование, полу­ченное в Молочном институте. — Люблю, чтоб были ох­лаждённые...

— Охлаждённые — это как? Сдержанные, что ли? Фригидные?

Зарубин не хотел говорить с шефом о личном, выра­зился скупо:

— Парное скисает быстро.

Фефелов попытался уловить скрытый смысл — не уло­вил.

— Потому и холостяк, — философски заключил он и встряхнулся, явно пожалев о сиюминутной слабости. — В сорок лет это означает крайнюю степень эгоизма.