— Оно состоит, — ангел заторопился с объяснениями, — из мутировавших нейронов, чья генетическая структура изменена наподобие раковых клеток. Это бессмертный раковый мозг, способный к регенерации и неограниченному росту. Единственное, чего ему не хватает для…

Голос ангела вдруг задрожал и пропал.

Люси остановилась. Сияние вокруг неё ослабло, и она почувствовала, как ледяной холод коснулся кончиков пальцев.

— Он здесь, — прошептал ангел. — Он видит нас. Нам конец.

— Привет! — загрохотала тьма. — Мог бы быть повежливее, сынок.

— Не смей называть это… такими словами, — ответил ангел без уверенности в голосе.

— Почему же? В сущности, я был причиной твоего появления на свет, вернее, в свете, — голос креп, наливался тёмной силой. — Кто, как не я, надоумил твоих папочек перепихнуться?

— Ты убил их, — ангел возвысил голос.

— И тем самым породил тебя, Pickelschwanz, — заявил тот, из пустоты. — Ты — всего лишь щепотка генетического кода, растворённая в радиации. Кстати, взрыв был неплох. Я мог бы получить свободу уже тогда, но мне не хватило гамма-излучения. Потому что оно ушло на тебя, негодник ты этакий.

— Ты не взорвёшь бомбу, — голос ангела слабел, уплывал. Люси чувствовала его изнеможение: её незримый держался из последних сил. — Мы тебя остановим.

— Кто? Глупая девчонка и недоделанный ангел, сын двух мутантов-пидарасов?

Лежащий в бассейне с пиявками современный художник с удивлением поднял голову. Его единственный недовысосанный пиявицами глаз недоумённо вытращился. Уисли поняла, что она стала видимой — и что ангел почему-то не может защитить её.

Она поняла, что настал её час. Там, где не может выстоять чистый дух, должен сказать слово человек из плоти и крови.

— Кто бы ты ни был, — сказала она громко, во весь голос, — ты — призрак. Ты ничего не можешь сделать со мной.

И тут у Люси скрутило внутренности — да так, что на глазах выступили слёзы. Но ещё ужаснее было то, что выступило с другого конца её тела: словно кишки полезли наружу.

Чёрная бездна взорвалась хохотом. В этом смехе не было ничего человеческого: он отдавался в груди женщины ударами адского молота, и каждый удар высекал из трепещущего сердца Уисли искру безнадёжности.

— Это луч диареи, детка, — сказал страшный собеседник, отхохотавшись вволю. — Если я захочу, у тебя полезут кишки наружу, Miststueck!

— Нет, — прошептал ангел. — К чёрту инструкции. Ты её не получишь.

Измученное тело Уисли окутало радужное сияние, и она исчезла из мира живых.

ГЛАВА 35

Биси должна была лежать в палате, ожидая, когда разрезанный животик заживёт. Она и лежала, стараясь не двигаться, хотя ей было ужасно скучно. К тому же рана совсем не болела. Потом ей захотелось пописать, и ей пришлось встать.

В туалете она не удержалась и заглянула себе под бинты. Там ничего не было — только кривой красный шрам внизу живота.

Девочка не удивилась. Она знала, что ранки и ссадины на ней заживают почти мгновенно. А когда она однажды специально обварила себе руку кипятком, чтобы развить в себе непреодолимый ужас перед горячими чайниками и вообще горячим (это была очень престижная фобия, которую ввела в моду кинозвезда Ролли Стаун: кинозвезда настолько боялась чем-нибудь обжечься, что охлаждала в сухом льду даже любимый вибратор, пока не застудила придатки), обожжённая кожа слезла за полчаса, а боль прошла и того раньше — так что и на этот раз у маленькой Бисальбуминии ничего не получилось.