– Нарушение общественного порядка, выразившееся в произведении мешающего окружающим шума. Скорее всего, что-то вроде этого. Ты что, пришла ко мне, только чтобы выяснить, что грозит Хорхе, если на его декламацию обратит внимание полиция?

– Нет, – изобразив на лице обиду, ответила Марта. – Я хочу попросить тебя кое о чем. Знаешь, помоги мне найти тот дом с двумя окнами. Мне почему-то кажется, что он может быть где-то в Кабальито, в Девото или же в Вилья-Лугано. Может быть, еще где-то, но ты не думай, что список будет очень уж длинным.

– Слушай, а ты уже завтракала?

– Еще нет. Может быть, соорудим яичницу? С ветчиной?

– Давай.

Я накинул поверх пижамы домашний халат, и мы переместились на кухню. Марта, когда на нее находило соответствующее настроение, была великолепной хозяйкой, у нее все получалось быстро и вкусно, так что позавтракали мы отлично – отложив при этом все разговоры о деле на потом. Марта доложила мне о том, что Монья ей нравится все больше, хотя в тот вечер в студии им и не удалось поболтать по душам. В ответ на вопрос о Хорхе и Лауре она лишь презрительно передернула плечами и высказала предположение, что Хорхе ищет способ быть представленным в доме семьи Динар.

– Тоже мне проблема. Пусть позвонит мне, я лично отведу его к ним и представлю родителям девочек. – Я сказал это с преувеличенной небрежностью, специально, чтобы разозлить Марту.

– Ну и тащи его, куда хочешь. В конце концов, должен же он переспать хоть с одной из них. Ты-то, надеюсь, ревновать не будешь?

– Ни в коем случае! Ты же знаешь, что я люблю только тебя. И вот сегодня ты сама пришла ко мне – одна, беззащитная, ты появилась в моей спальне…

– За дверью меня ждет няня с заявлением в суд по делам несовершеннолетних. Осталось только вписать твое имя и дать делу ход. Слушай, Инсекто, ты ведь поможешь мне, правда?

Она дожевала свою чертову ветчину, а я внимательно и терпеливо выслушал всю ее болтовню. Нет, мне не то чтобы было скучно, просто все, о чем она говорила, каждая ее «свежая» мысль – все это было уже основательно пережевано мной, начиная с того спиритического вечера. Подчас даже надоедает наблюдать одно и то же: то, как подсознательное объясняет куда более сложные ситуации, чем объективная наука, как логическое мышление сдается и отступает перед самыми первобытными инстинктами, уступая место капризу чистой поэзии, тому, что исконно принадлежит нам – иррациональному мышлению и мотивированным им действиям. Марта все говорила и говорила, придавая осязаемую форму моим беспорядочным размышлениям, и вскоре лишь тайный резерв моей личной независимости удерживал меня от того, чтобы признаться, что я давно согласен принять участие в деле, о коем она говорила.

Мы решили (вооружившись путеводителем Певзера) обследовать наиболее вероятные, по мнению Марты, районы. Я поинтересовался, верит ли она в гадание на картах, – имея в виду топографию. Марта тотчас попыталась сориентироваться между разными секторами Буэнос-Айреса при помощи какого-нибудь внутреннего голоса. Пока я одевался и писал записку для прислуги, мы разработали план, достойный времен моего бойскаутства. Флоресту мы вычеркнули сразу – слишком слабо было предчувствие Марты по поводу этого района – и решили двигаться от меньшего к большему, начав с Вилья-Лугано и Вилья-Селина, чтобы затем сконцентрировать внимание на Кабальито и Девото.

– Поклянись мне всем самым святым для тебя, что ничего не скажешь Ренато, – потребовала Марта.