— Гораздо.

— Не подскажите, на чем я остановилась?

— Вы рассказывали про очередную охоту на оборотней, — помогла сиделка. — На этот раз вы оставили дома любимый меч-двуручник и отправились душить их голыми руками.

— У нас, вампиров, есть некоторые сверхспособности, — скромно заметила девушка. — Итак, звезды в ужасе попрятались за облака, когда я вступила под полог зачарованного леса…

Медсестра вновь взялась за увесистый фолиант. Еще два журнала, уже исписанные, лежали под табуретом. Неудивительно, ведь она строчила 7 часов подряд, да еще столько же вчерашней ночью. Доктор Ратманн велел ей завести «Историю Болезни Пациентки К.,» а после собирался отправить сей ценный документ какому-то коллеге, молодому врачу… Как его там… Кажется, фамилия на «Ф» начинается.

Пока Кармилла живописала свои приключения, сиделка монотонно кивала, продолжая записывать. Хотя голос у пациентки был тонкий, чтобы не сказать визгливый, он удивительным образом убаюкивал. Фроляйн Лайд почувствовала, как мысли ее уносятся далеко отсюда, а в следующий момент на пустой еще странице проступило знакомое лицо. Сиделка прикусила губу. Сколько раз давала себе зарок не думать об этом, хотя бы на службе не думать, но нет! И ведь никакие вампиры не сравнятся по коварству с ее собственным воображением, которое раз за разом выкидывает такие фортели. А потом и рука задвигалась совсем не в такт словам пациентки, и карандаш вывел -

«Знаешь, мне никогда не удавались любовные письма. Хотя откуда тебе знать, если я так ни одного и не отправила? Что, в общем-то, и следовало доказать.

Сказать ли, что я люблю тебя? Но это чересчур банально, а в подобных обстоятельствах еще и лицемерно. Разве что я расскажу тебе про мой сон? Он посещает меня так часто, что в пору назвать его вещим. Только я не верю в вещие сны. Должны же быть хоть какие-то суеверия, в которые я не верю. Передо мною стоишь ты, и на тебе совсем нет одежды. (Собственно, так я понимаю, что это сон, потому что в обычной жизни она на тебе есть всегда.) Я протягиваю руку и глажу твою грудь, чтобы ощутить на кончиках пальцев теплую шелковистую кожу, чтобы почувствовать как — словно мотылек зажатый в ладони — бьется твое сердце. Но мои пальцы тщетно вслушиваются в тишину. В груди у тебя пусто и холодно. Человек, превратившийся в статую. И тогда мне хочется сложиться вдвое и закричать, поэтому что это моя вина, я не смогла защитить тебя от них. Хотя какая из меня защитница, когда я за себя-то постоять не умею? Да и примешь ли ты мое заступничество? Сомневаюсь.

Я уже знаю, что произойдет дальше — зрачки взорвутся красным, а клыки покажутся из-под губ, которые еще секунду назад мне улыбались. Мне хочется бежать от тебя сломя голову. Мне хочется вцепиться тебе в губы и целовать, расцарапывая язык о клыки, пока рты наши не наполнятся кровью. Нашей общей.

Как-то раз я поклялась, что без тебя мне не жить. Я ведь не соврала, правда? Теперь я без тебя и я действительно не живу.»

— Фроляйн Лайд? Вы меня вообще слушаете?

Сиделка аккуратно вымарала каждую строку и как ни в чем не бывало посмотрела на Кармиллу.

— И что это вы там зачеркиваете? — девочка вытянула шею, силясь заглянуть в журнал, но фроляйн Лайд вовремя его захлопнула.

— Так, отсебятина. Мои комментарии, довольно неудачные. Думаю, пора закончить наше интервью и начать лечение. Что скажете, сударыня? Приступим? — она недобро усмехнулась, и больная сникла под ее колючим взглядом.

Фроляйн Лайд уже пришла к выводу, что с Кармиллой нужно обращаться посредством кнута и пряника. В буквальном смысле. Ну первый-то способ никуда не денется. Наверняка в лечебнице найдется парочка крепких кнутов, применяемых в терапевтических целях.