|
— Н. Б.), куда великий князь московский в качестве защитника князя Еремея поставил своего наместника. Тем самым московское вмешательство в тверские дела вышло далеко за рамки простой поддержки той или иной из борющихся сторон. Москва получила теперь плацдарм, позволявший ей постепенно осуществить полную ликвидацию суверенитета тверских князей, как это уже было проделано во многих более мелких княжествах Суздальской Руси» (177, 181).
Однако в Москве недооценили степень заинтересованности в русских делах могущественного западного соседа — великого князя Литовского Ольгерда. Его энергичное вмешательство В московско-тверской спор стало неожиданностью для всех. Осадив Москву осенью 1368 года, Ольгерд вынудил москвичей уступить: признать Михаила тверским великим князем и вернуть захваченные у него владения. Таким образом, все усилия московских правителей пошли прахом. Под защитой Литвы Тверь стала фактически «неприкасаемой». Ликвидация ее суверенитета растянулась на несколько десятилетий… В этой истории московских правителей подвели самоуверенность и недостаток информации о противнике. Московская разведка пустила глубокие корни в Орде, но, по-видимому, была весьма слаба в Литве. В Москве ошибочно полагали, что Ольгерд и его брат Кейстут постоянно заняты войной с поляками и Тевтонским орденом, а потому не станут воевать на востоке. Москвичи недооценили значение родственных связей в патриархальном литовском обществе. Ольгерд обладал высоким понятием о родовой чести. Известно, что однажды он начал большую войну с Новгородом лишь потому, что один из новгородских посадников, выступая на вече, назвал его «собакой». Михаил Тверской был братом его второй жены Ульяны. Отказать в помощи столь близкому родственнику Ольгерд счел бы для себя позором. В своих отношениях с Тверью москвичам следовало бы отказаться от традиционной тактики «союза с младшим мятежником» и вместо упрямой поддержки бездарной кашинской династии признать права Михаила Тверского и заключить с ним оборонительно-наступательный союз. Возникший триумвират — о котором, по-видимому, мечтал сам Михаил Тверской — стал бы мощной боевой силой. Понятно, что всякий союз таит в себе угрозу раскола. У каждого из трех его потенциальных участников — Дмитрия Московского, Дмитрия Суздальского и Михаила Тверского — были свои амбиции и свои интересы. И всё же игра стоила свеч. В истории средневековой Восточной Европы были примеры прочных и политически продуктивных дуумвиратов и триумвиратов. Достаточно вспомнить трех сыновей Ярослава Мудрого, отношения Ольгерда с Кейстутом или братский союз трех сыновей Ивана Калиты… Прошлое не нуждается в советах будущего. Но историки порой не могут удержаться от соблазна сослагательного наклонения: «А вот если бы…» Мы побеждаем этот соблазн и лишь констатируем очевидное: московская политика по отношению к Твери в 60-е годы XIV века была неудачной. Плоды этой политики имели явный привкус горечи. В лице Михаила Тверского Москва потеряла возможного союзника, а приобрела непримиримого и сильного врага. Более того. Вражда с Михаилом Тверским быстро превратилась в крайне тяжелое для Москвы противостояние с Литвой.
Глава 10 ЛИТОВЩИНА
Идут из отдаленной страны, от края неба, Господь и орудия гнева Его, чтобы сокрушить всю землю. Свой первый практический урок полководческого искусства Дмитрий получил по нормам того времени довольно поздно — в возрасте восемнадцати лет. Но преподал ему этот урок незаурядный учитель — один из лучших полководцев XIV столетия великий князь Литовский Ольгерд…
Война как потребность
Неизвестный московский книжник времен Дмитрия Донского в своей летописи хвалил Ивана Калиту за то, что тот, взойдя на великое княжение Владимирское в 1328 году, обеспечил Руси «великую тишину». |
