— Конечно, история Дневника меня заинтересовала, — продолжила свой рассказ Вика. — Причем заинтересовала именно с исторической точки зрения — о ее магической подоплеке я особо не задумывалась. Я рассказала о находке своему научному руководителю, Петру Алексеевичу Кравченко. Предложила сделать на основе этого материала свою курсовую работу. Единственное, что я ему не показала, — это Ключ. Почему-то решила, что так будет лучше. Заодно утаила и те бумаги, в которых говорилось о находке Ключа.

— И как твой руководитель отнесся к этому предложению? — поинтересовался Сергей. — Я имею в виду курсовую.

— Прохладно. Сказал, что все это пахнет мистикой и к серьезной научной работе не имеет никакого отношения. Тем не менее, предложил оставить материалы ему — сказал, что на досуге посмотрит их повнимательнее. Он изучал их примерно два месяца, за это время я несколько раз спрашивала, как у него идут дела. Он говорил, что работает с ними, л однажды вдруг сам приехал ко мне. Спросил, не сохранились ли у меня еще какие-либо документы. .знаете, он мне тогда как-то не понравился. Всегда выглядел таким степенным, серьезным. А тут был просто сам не свой. Говорил, что все это может быть весьма важно, что он связался по Интернету со своими зарубежными коллегами. Что их это очень заинтересовало, и, если у меня есть какие бумаги, я обязательно должна их ему отдать. Разумеется, я не сказала ему о Ключе. Заверила, что н отдала ему все, что у меня было. Он ушел, а через три дня я узнала о его гибели. Говорили, что он поскользнулся в ванной на мокром полу, ударился головой и умер.

— Это довольно легко сымитировать, — вставил я, чувствуя, что разговор зашел о тех вещах, и которых я мало-мальски разбираюсь. — На теле были обнаружены другие повреждения? Ссадины, царапины?

— Я не знаю, — покачала головой Вика. — Но и почему-то тоже сразу подумала о том, что его убили. Его жена, Варвара Васильевна, в тот день как раз была у родственников. Она потом приходила в институт, плакала. Мне удалось с ней поговорить, я спросила, не заметила ли она в доме чего-нибудь подозрительного. Она сказала, что пет. А когда я примерно через неделю случайно встретилась с ней на улице, сама вспомнила о моем вопросе и сказала, что из домашнего компьютера Пети пропал жесткий диск. У нее тоже были на этом компьютере какие-то материалы по работе — она архитектор. Сказала, что включила компьютер, а он не работает. Позвала соседского парнишку, он хорошо в этом деле разбирается. Тот посмотрел, а потом говорит: «Так у вас же винчестера нет». В смысле, жесткого диска.

— Я как-то в этом не очень шарю, — поморщился я. — Жесткий диск — это что?

— На нем в компьютере хранится вся информация, — пояснила Вика. — Такая небольшая плоская коробочка.

— Понятно... Выходит, этого мужика действительно грохнули?

— Да. Но Варвара Васильевна сообщила, что милиция отказалась возбуждать дело об убийстве. Ей заявили, что ее муж сам мог деть этот диск куда угодно — например, продать или пропить. Именно тогда, после разговора с Варварой Васильевной, я вспомнила о том, что Петр Алексеевич часто работал с компьютером на нашей кафедре — у нас их там три штуки. Двумя обычно пользуются студенты, а один — только для преподавателей, с выходом в Интернет. Он даже стоит в отдельном закутке, закрыт шкафом. Я осталась на кафедре поработать с литературой, а когда все разошлись, включила компьютер. Правда, там стоял пароль, но у нас его все студенты знали, — Вика улыбнулась. — Я долго ничего не могла найти, но примерно через час наткнулась на подозрительный сжатый файл. Он был закрыт паролем, залезть внутрь мне не удалось. Причем интересно то, что файл этот находился в одной из скрытых системных папок и в обычном состоянии на компьютере не отображался.